Мои  веки  были  тяжелыми,   как   если   бы  я  принял
снотворного.  Хотя  я   никогда   никакого   снотворного  не
принимал,  но именно такое сравнение пришло мне в голову.  Я
засыпал.  Я хотел пойти к своей машине и забраться в нее, но
не мог двинуться.
     Потом,  совсем  неожиданно, я проснулся. Или вернее,  я
ясно  почувствовал, что проснулся. Моей первой мыслью  было,
сколько  сейчас  времени.  Я  огляделся.   Я  не  был  перед
растением  дурмана.  Спокойно  я воспринял тот факт,  что  я
испытываю  еще раз опыт колдовства. Было 12 часов 35  минут.
Судя  по часам над моей головой, я знал, что это полдень.  Я
увидел  молодого  человека, несущего папку бумаг. Я чуть  не
касался  его.  Я  видел пульсирующую у него на  шее  вену  и
слышал биение его сердца. Я углубился в то, что я видел и не
придавал в это время внимания качеству своих мыслей. Затем я
услышал  голос, описывающий сцену, говоря мне прямо в ухо, я
понял, что этот голос был чужим в моем мозгу.
     Я  был  так поглощен слушанием, что сцена потеряла  для
меня  свой зрительный интерес. Я слышал голос у своего  уха,
над  моим  правым  плечом. Он  практически  создавал  сцену,
описывая  ее...  Но  он слушался моей воли, потому что  я  в
любой момент мог остановить его и обследовать детали того, о
чем  он  говорил во время моего бездеятельного  слушания.  Я
"видел-слышал"  всю  последовательность   действий  молодого
человека.  Голос продолжал описывать их в малейших  деталях,
но  каким-то образом, действия были неважны. Сам голосок был
необычайным  явлением.  Трижды я пытался повернуться,  чтобы
посмотреть,  кто  там  говорит. Я пытался  повернуть  голову
направо  или  же просто неожиданно крутнуться  назад,  чтобы
увидеть,  есть ли там кто-нибудь. Но каждый раз, когда я это
делал,  мое  видение  становилось расплывчатым.  Я  подумал:
"причина  того, что я не могу повернуться, заключается в том
факте,  что я не нахожусь в царстве обычной реальности", - и
эта мысль была моей собственной.
     С  этого  момента  я сконцентрировал свое  внимание  на
одном лишь голосе. Он, казалось, исходил у меня из плеча. Он
был  совершенно ясен, хотя и был тоненьким голоском. Однако,
это не был голос ребенка и не фальцет, а миниатюрный мужской
голос. Я заключил, что говорит он на английском языке. Когда
бы я ни пытался намеренно поймать этот голос, он затихал тут
же  или  становился  неясным. И сцена мутнела. Я  подумал  о
сравнении.  Голос  был вроде картины,  созданной  частичками
пыли  на  ресницах  или  же  кровяными  сосудами  на  глазу,
червеобразная  форма, которую можно видеть до тех пор,  пока
не  смотришь  на  нее  прямо.  Но в  ту  же  секунду,  когда
пытаешься  взглянуть  на нее, она ускользает из поля  зрения
вместе с движением глазного яблока.
     Я  полностью потерял интерес к действию. По мере  того,
как  я  слущал, голос стал более сложным. То, что  я  считал
голосом,  было  более  похоже  на то,  как  если  бы  кто-то
нашептывал  мысли  мне  в   ухо.   Но  это  неточно.  Что-то
д у м а л о    за меня. Мысли были вне меня. Я знал, что это
так,  потому что я мог иметь свои собственные мысли и  мысли
"другого" в одно и то же время.
     В  один  из  моментов  голос  создал  сцены  о  молодом
человеке,  не  имевшие ничего общего с  моим  первоначальным
вопросом  о  потерянных предметах. Молодой человек  выполнял
очень  сложные  действия. Действия снова приобрели для  меня
значение,  и  я  больше не уделил внимания голосу.  Я  начал
терять  терпение  и хотел остановиться. "как мне  остановить
это?" - подумал я. Голос в моем ухе сказал, что мне надо для
этого  вернуться в каньон. Я спросил, как это сделать, голос
ответил, что мне надо думать о своем растении.
     Я  подумал о моем растении. Обычно я сидел перед ним. Я
делал  это  настолько  часто, что для меня  не  представляло
никакого  труда визуализировать его. Я считал, что то, как я
его  в этот момент увидел, было еще одной галлюцинацией,  но
голос сказал мне, что я вернулся.
     Я  стал  вслушиваться.  Была  только  тишина.  Растение
дурмана  передо мной казалось таким же реальным, как и  все,
что  я только что видел, но я мог тронуть его, мог двигаться
вокруг него.
     Я  встал и пошел к машине. Усилие утомило меня. В  ушах
звенело. Что-то соскользнуло мне на грудь. Это была ящерица.
Я вспомнил наставление дона Хуана о том, чтобы отпустить ее.
Я  вернулся к своему растению и отвязал ящерицу. Я не  хотел
даже смотреть, была она мертвой или живой. Я разбил глиняный
гор