собой. Я думал о словах дона Хуана: "сумерки  -
это трещина между двумя мирами".
     После долгого колебания я начал следовать предписаниям.
Паста,  хотя и выглядела, как овсяная каша, не была такой на
ощупь.  Она была скользкой и холодной. Она имела  специфиче-
ский  запах.  Она  давала  коже  ощущение  холода  и  быстро
высыхала.  Я  потер свои виски 11 раз, не  заметив  никакого
эффекта.  Я очень тщательно старался не пропустить  никакого
изменения  в восприятии или в настроении, потому что я  даже
не знал, чего ждать. К слову сказать, я не мог разуметь сути
этого  опыта  и  продолжал искать отгадки. Паста  высохла  и
сковала мои виски. Я уже собирался нанести на них еще пасты,
когда  понял,  что  сижу  по-японски, на  пятках.  Я  сидел,
скрестив ноги, и не мог припомнить, чтобы я менял положение.
Потребовалось  некоторое время, чтобы сообразить, что я сижу
на  полу в своего рода келье с высокими арками. Я думал, что
это кирпичные арки, но осмотрев их, увидел, что это камень.
     Этот  переход был очень труден. Он пришел так внезапно,
что я не готов был уследить за ним. Мое восприятие элементов
сиденья  было  рассеянным,  как  если  бы  я  спал.  Однако,
компоненты  не  изменились. Они оставались постоянными, и  я
мог  остановиться  рядом  с  любым  из  них  и,  фактически,
обследовать  его.  Виденье не было столь ясным,  какое  дает
пейот.  Оно имело мистический характер чрезвычайно приятного
пастельного качества.
     Я подумал, могу ли я встать или нет, и следующее, что я
понял,  так это то, что я двигаюсь. Я был наверху лестницы и
внизу  ее была моя подруга х. Ее глаза лихорадочно блестели.
В  них  был  отблеск безумия. Она громко  смеялась  с  такой
интенсивностью,  что  это пугало. Она стала  подниматься  по
лестнице.  Я  хотел  убежать или укрыться,  потому  что  она
побывала  в  мотоциклетной катастрофе недавно.  Такова  была
мысль,  появившаяся  в моем мозгу. Я укрылся за колонной,  и
она  прошла  мимо,  не заглянув. "сейчас  она  отправится  в
длинное  путешествие",  - подумал я. И,  наконец,  последняя
мысль,  которую  я запомнил, была: "она смеется каждый  раз,
когда готовится надломиться".
     Внезапно  сцена  стала очень ясной. Она более  не  была
похожа  на сон. Это была как бы реальная сцена, на которую я
смотрел через оконное стекло... Я попытался тронуть колонну,
но  все,  что  я  ощутил, так это, что  не  могу  двигаться.
Однако,  я знал, что могу стоять, сколько хочу, наблюдая  за
сценой. Я был внутри этой сцены, но не был ее частью.
     Я  испытал  наплыв  рациональных мыслей  и  аргументов.
Настолько,  насколько я мог судить, я был в трезвом уме и  в
трезвом  восприятии окружающего. Каждый элемент относился  к
моему  обычному  восприятию.  И все же я знал,  что  это  не
обычное состояние.
     Сцена  резко изменилась. Была ночь. Я находился в холле
какого-то здания. Темнота внутри здания дала мне понять, что
предыдущая суена была залита ярким солнечным светом. Однако,
это  было так на своем месте, что тогда я этого не  заметил.
Вновь  заглянув в новое видение, я увидел молодого человека,
выходящего  из комнаты и несущего большой рюкзак за плечами.
Я  не  знал,  кто он такой, хотя раз или два видел  его.  Он
прошел мимо меня и стал опускаться по лестнице.
     К  тому  времени  я  забыл свое  предубеждение  и  свои
рациональные дилеммы. "Кто этот парень? - подумал я. - зачем
я его вижу?"
     сцена вновь изменилась, и я увидел, как молодой человек
выкладывает  книги.  Он склеивал некоторые страницы  вместе,
удалял  надписи  и т.д... Затем я увидел, как  он  аккуратно
расставляет  книги  в шкафу. Там было много полок и  шкафов.
Они  были  не в его комнате, но в хранилище. Другие  картины
приходили  мне  в голову, но они не были ясны.  Сцена  стала
туманной. Я ощутил вращение.
     Дон  Хуан потряс меня за плечи, и я проснулся. Он помог
мне встать, и мы пошли к дому.
     С  момента,  когда я начал растирать пасту  на  висках,
прошло  три  с половиной часа, но зрительные сцены не  могли
длиться  более  десяти минут. Я совсем не  имел  болезненных
ощущений. Я просто был голоден и хотел спать.
18 апреля 1963 года.
     Прошлой  ночью  дон  Хуан  просил  рассказать  ему  мои
последние  впечатления,  но  я  был  слишком  сонным,  чтобы
говорить  об этом. Я не мог сконцентрироваться. Сегодня, как
только я проснулся, он снова спросил меня:
     - Кто сказал тебе, что девушка х упала с мотоцикла?  -
спросил он, когда я закончил рассказ.
     - Никто. Это просто была одна из мыслей, которая пришла
мне в голову.
     - Ты думаешь, что это были твои мысли?
     Я  сказал  ему, что это были мои мысли, хотя у меня  не
было повода думать, что она больна. Это были странные мысли.
Они, казалось, падали в мой мозг из ниоткуда. Он взгляну