| |
выглядела, как
тонко натертые чайные листья, варьирующие по окраске от
темно-коричневого до светло-зеленого с несколькими
пятнышками ярко-желтого.
Он возвратил смесь в мешочек обратно, закрыл его,
завязал ремнем и опять спрятал под рубашкой.
- Что это за смесь?
- Там масса вещей. Добыча всех составных частей - очень
трудное предприятие. Нужно далеко путешествовать. Маленькие
грибы, необходимые для приготовления смеси, растут только в
определенное время года и только в определенных местах.
- У тебя есть разные виды смеси для разных видов
помощи, в которой у тебя может быть нужда?
- Нет. Есть только дымок один, и нет другого, подобного
ему. - он показал на мешочек, висевший на его груди, и
поднял трубку, которая у него была зажата между колен.
- Эти двое - одно. Одно не может быть без другого. Эта
трубка и секрет этой смеси принадлежали моему бенефактору.
Они были переданы ему точно так же, как мой бенефактор
передал их мне. Эта смесь, хотя ее и трудно приготовить,
восполнима. Ее секрет лежит в ее составных частях и в
способе их сбора и обработки. Трубка же - предмет на всю
жизнь. За ней следует следить с бесконечной заботой. Она
прочна и крепка. Но ее никогда не следует ни обо что
ударять. Ее надо держать сухими руками. Никогда не браться
за нее, если руки потные и пользоваться ею лишь находясь в
одиночестве. И никто, абсолютно никто не должен видеть ее,
разве что ты намерен ее передать этому человеку. Вот чему
мой бенефактор учил меня. И именно так я обращался со своей
трубкой всю мою жизнь.
- Что случится, если ты утеряешь или сломаешь трубку?
- Я умру.
- Все трубки магов такие, как твоя?
- Не все имеют трубки, подобные моей, но я знаю
некоторых, у кого они есть.
- Можешь ли ты сам сделать трубку, такую, как эта, дон
Хуан? - настаивал я. - Предположим, что ты не имел бы ее.
Как бы ты передал мне трубку, если бы ты хотел это сделать?
- Если бы у меня не было трубки, то я бы не мог; да и
не захотел бы тебе ее передать. Я бы дал тебе взамен
что-нибудь еще.
Казалось, что он почему-то мною недоволен. Он положил
свою трубку очень осторожно в чехол, который, должно быть,
имел вкладыш из мягкого материала, потому что трубка,
которая входила в чехол, скользнула внутрь очень мягко. Он
пошел в дом убирать трубку.
- Ты не сердишься на меня, дон Хуан? - спросил я, когда
он вернулся. Он, казалось, удивился моему вопросу.
- Нет. Я никогда ни на кого не сержусь.Никто из людей
не может сделать ничего достаточного и важного для этого. На
людей сердишься, когда чувствуешь, что их поступки важны.
Ничего подобного я больше не чувствую.
26 декабря 1961 года.
Специальное время для пересадки "саженца", как дон Хуан
называл корень, не было установлено, хотя предполагалось,
что это будет следующий шаг в приручении силы растения.
Я прибыл в дом дона Хуана в субботу, 23 декабря, сразу
после обеда. Как обычно, мы некоторое время сидели в
молчании. День был теплый и облачный. Прошли уже месяцы с
тех пор, как он дал мне первую порцию.
- Время вернуть траву земле, - сказал он внезапно. - но
сначала я собираюсь устроить защиту для тебя. Ты будешь
держать ее и охранять ее, и никто, кроме тебя одного, не
должен ее видеть. Поскольку я собираюсь устанавливать ее, то
я тоже увижу ее. Это нехорошо, потому что, как я уже говорил
тебе, я не поклонник "травы дьявола", мы с тобой не одно и
то же. Но моя память долго не проживет, я слишком стар. Ты
должен охранять ее от глаза других, на то время, пока длится
их память об увиденном, сила защиты подпорчена. - Он пошел в
свою комнату и вытащил три узла из-под старой соломенной
циновки. Он вернулся на веранду и уселся.
После долгого молчания он открыл один узел. Это было
женское растение дурмана, которое он нашел вместе со мной.
Все листья, цветы и семенные коробочки, которые он сложил
ранее, были сухими. Он взял длинный кусок корня в форме
игрек и вновь завязал узел.
Корень высох и сморщился, и складки коры широко
отставали и топорщились. Он положил корень к себе н
|
|
