,   тот, кто играл с тобой.
     -  знал  ли ты, что все это происходит, прежде,  чем  я
сказал тебе об этом?
     Он запнулся на момент, прежде чем ответить.
     - Нет, я вспомнил после того, как ты мне все рассказал,
страшный  вид,  который ты имел. Я просто подозревал, что  с
тобой все хорошо, потому что ты не был испуган.
     - Собака действительно играла со мной так, как говорят?
     - Проклятье! Это была не собака.
Четверг, 17 августа1961 года.
     Я  рассказал дону Хуану, что я чувствую по поводу моего
опыта.  С точки зрения той работы, которую я планировал, это
было  катастрофическое  событие. Я сказал, что и  думать  не
хочу  о  повторной встрече с "мескалито". Я согласился,  что
все,  что  произошло, уже произошло, но добавил, что это  не
может меня подтолкнуть к тому, чтобы искать новую встречу. Я
серьезно считал, что непригоден для предприятий такого рода.
     Пейот  создал  во мне, как постреакцию, странного  рода
физическое  неудобство.  Это  был неопределенный  страх  или
беспокойство, какую-то меланхолию, качества которой я не мог
точно  определить.  Я  ни  в коем случае  не  находил  такое
состояние благородным.
     Дон Хуан засмеялся и сказал:
     - Ты начинаешь учиться.
     - Учение такого рода не для меня. Я не создан для него,
дон Хуан.
     - Ты всегда преувеличиваешь.
     - Это не преувеличение.
     - Нет, это так. Единственный плохой момент это то, что
ты преувеличиваешь лишь худые стороны.
     - Тут нет хороших сторон, насколько это касается меня.
Все, что я знаю, так это то, что это меня пугает.
     Я  еще немного протестовал, пытаясь разубедить его.  Но
он, казалось, был убежден, что мне больше ничего не осталось
делать, как учиться.
     - Ты не в том порядке думаешь, - сказал он. - мескалито
действительно  играл  с  тобой. Об  этом  следует  подумать.
Почему  ты не кайфуешь на этом вместо того, чтобы  кайфовать
на собственном страхе.
     - Разве это было так уж необычно?
     - Ты единственный человек, которого я видел играющим с
мескалито.  Ты не привык к жизни такого рода. Поэтому  знаки
прошли  мимо  тебя. И, однако же, ты серьезный  человек,  но
твоя  серьезность прикреплена к тому, что ты думаешь, а не к
тому,  что происходит вне тебя. Ты слишком много кайфуешь на
самом себе. В этом беда. И это делает ужасную усталость.
     - Но что еще можно делать, дон Хуан?
     - Ищи  и  смотри  на чудеса повсюду  вокруг  тебя.  Ты
устаешь  от глядения на самого себя, и эта усталость  делает
тебя глухим и слепым повсюду ко всему остальному.
     - Ты попал в точку, дон Хуан. Но как мне перемениться?
     - Думай о чуде мескалито, играющего с тобой. Не  думай
ни о чем другом. Остальное придет к тебе само.
Воскресенье, 20 августа 1961 года.
     Прошлой  ночью  дон  Хуан  начал  проталкивать  меня  в
царство  своего знания. Мы сидели перед его домом в темноте.
Внезапно  после  долгого  молчания  он  начал  говорить.  Он
сказал,  что  собирается  дать мне совет  теми  же  словами,
которыми  воспользовался его бенефактор в первый день, когда
он  стал  его учеником. Дон Хуан, видимо, запомнил  наизусть
эти  слова,  так как он повторил по нескольку раз их,  чтобы
быть уверенным, что я не пропущу ни одного слова из них:
     - Человек идет к знанию так же, как он идет на  войну,
полностью  проснувшись,  со   страхом,   с   уважением  и  с
абсолютной уверенностью. Идти к знанию или идти на войну как
бы то ни было иначе - является ошибкой. И тот, кто совершает
ее, доживет до того, чтобы сожалеть о содеянных шагах.
     Я спросил его, почему это так, и он ответил, что, когда
человек  выполняет  эти условия, то для него  не  существует
ошибок, с которыми ему придется считаться: при всех условиях
его  действия   теряют   бестолковый   /мечущийся/  характер
действия  дурака.  Если  такой   человек  терпит  поражение,
проигрывает,  то  он  проигрывает только битву, и  по  этому
поводу у него не будет начальных сожалений.
     Затем  он сказал, что собирается учить меня об  о_л_л_и
тем самым способом, каким его учил учитель.
     - О_л_л_и, - сказал он, - есть энергия