она внезапно начала воспринимать себя как большое прекрасное дерево. 
Отождествление было очень подлинным и убе дительным и сопровождалось 
интересными проникновениями в различные растительные процессы.
     Она долгое время стояла с поднятыми вверх руками, считая их ветвями с 
листвой. При этом сама она переживала клеточные процессы фотосинтеза в листьях 
- таинственного процесса, ле жащего в основе всей жизни на нашей планете. Она 
чувствова ла, как растительные соки циркулируют вверх и вниз по ее телу, по 
протокам в камбие, ощущала химические процессы и всасы вание воды в корнях. То, 
что казалось странным искажением в восприятии человеческого тела, оказалось 
совершенно нормаль ным, восхитительным опытом бытия дерева.
     Однако ее переживания не ограничились ботаническим уров нем. То, что 
сначала воспринималось ею как физическое солнце, стало для нее и Космическим 
Солнцем - источником творческой силы во Вселенной. Земля стала Матерью-землей, 
фантастической мифологической Великой Матерью-богиней. Само дерево получило 
глубокое архетипическое значение в качестве Древа Жизни. Переживание, которое 
поначалу было пугающим, стало экстатическим и мистическим. Марта вышла из этого 
переживания без беспокоящих искажений в образе тела и с чувством глубокого 
почтения к растительной жизни на Земле. 
     Последний пример касается эпизода, может быть, наиболее необычного и 
драматического из всего, что я пережил за тридцать лет исследований необычных 
состояний сознания. Описываемая ситуация имела место в рамках программы 
психоделической ЛСД-терапии, во время моего нахождения в Балтиморе. В отличие 
от предыдущих случаев, холотропный гештальт не содержал элементов 
феноменального мира и был чисто архетипическим 
     Будучи сотрудником Мэрилендского центра психиатрических исследований, я 
был приглашен на конференцию в государствен ную больницу Спринг Гроув. Один из 
врачей представил случай Флоры, 28-летней пациентки, которая уже более'восьми 
месяцев находилась в отделении для опасных больных. Были испробова ны все 
возможные терапевтические средства, включая транкви лизаторы, антидепрессанты, 
психотерапию и трудотерапию, но безуспешно, так что ей предстояло перейти в 
хроническое отде ление. 
     У Флоры было наиболее сложное сочетание симптомов и про блем, какое я 
когда-либо встречал за свою психиатрическую прак тику. В шестнадцать лет она 
оказалась членом шайки, совершив шей вооруженное ограбление и убившей ночного 
сторожа. Как водитель машины, в которой шайка уехала с места преступления, она 
провела четыре года в тюрьме и была отпущена под залог на оставшееся время 
наказания. В течение последовавших бурных лет она превратилась в наркоманку и 
алкоголичку, часто прини мая большие дозы героина, психостимулянтов и 
барбитуратов.
     Глубокие депрессии сопровождались попытками самоубийства. Ей часто 
хотелось сбросить машину с обрыва или столкнуться с другой машиной. В ситуациях 
эмоционального напряжения у нее возникала истерическая рвота.
     Наиболее тяжелым из ее симптомов был лицевой спазм, в связи с которым 
нейрохирург из института Джона Хопкинса рекомендовал операцию на мозге с 
перерезанием соответствующего нерва. Флора была также лесбиянкой, в связи с чем 
переживала значительные конфликты и чувство вины; у нее не было 
гетеросексуальных отношений. Кроме всего прочего, она была под следствием, так 
как серьезно ранила подругу, когда чистила свой пистолет, находясь под 
воздействием героина.
     В конце конференции психиатр Флоры спросил меня, не соглашусь ли я 
провести с ней ЛСД-терапию как последнее средство. Решиться на это было трудно, 
особенно потому, что общество в то время было охвачено истерией в связи с этим 
психоделиком. Флора и без того имела уже несколько судимостей, она умела найти 
доступ к оружию и была самоубийцей. Ясно, что все, что бы не случилось с ней 
после ЛСД-терапии, автоматически связывалось бы с приемом ЛСД, независимо от ее 
прошлого. С. другой стороны, все остальное было испробовано и не принесло 
облегчения, так чта Флоре предстояла пожизненная госпитализация. После 
длительного обсуждения с коллегами, мы решили включить Флору в свою 
ЛСД-программу, полагая, что безнадежная ситуация оправдывает риск.
     Первые два сеанса с высокими дозами мало отличались от обычных. Она 
столкнулась с множеством травматических воспоминаний из своего бурного детства 
и несколько раз пережила борьбу своего биологического рождения. Она смогла 
связать свои суицидальные тенденции и лицевой спазм с определенными аспектами 
травмы рождения и разрядила много физического и эмоционального напряжения. 
Несмотря на зто, терапевтический эффект был минимальным.
     В первые два часа третьего сеанса тоже не происходило ничего необычного. 
Переживания были такими же, как на предыдущих сеансах. Внезапно она 
пожаловалась, что боль от лицевого спазма становится невыносимой. Прямо на моих 
глазах спазм гротескно увеличился и ее лицо превратилось в нечто, чему лучше 
всего подходит наименование "маска зла". Она заговорила глубоким мужским 
голосом, и все в ней так изменилось, что трудно было связать то, как она 
выглядела теперь, с ее обычным видом. Ее глаза горели непередаваемым злом; руки 
сжались в когтистую лапу.
     Чужая энергия, вошедшая в ее тело, и голос представились как зло. "Он" 
прямо обратился ко мне, приказывая мне оставить Флору в покое и не пытаться ей 
помочь. Она принадлежит ему, и он накажет каждого, кто попытается ступить на 
его территорию. Затем последовал явный шантаж, поток зловещих откровений 
относительно того, что произойдет со мной, с моими коллегами и с нашей 
исследовательской программой, если я не послушаюсь.
     Трудно описать зловещую атмосферу, вызванную зтой сценой. Присутствие