эмоциональных  привязанностей. Многие  важные явления, связанные с процессом
кончины, судя  по  всему, зарождаются на перинатальном  уровне.  Переживания
космического единства, пребывания на небесах, в раю возникают в тесной связи
с ощущениями  зародыша  на перинатальнои  стадии  существования.  Встреча  с
различными   образами   ада  совпадает  с  ситуацией   "отсутствия  выхода",
относящейся к первой клинической  стадии родов. Концепция чистилища, видимо,
возникает во время протекания борьбы по типу переживания смерти-возрождения,
связанного  с прохождением  сквозь родовой канал  на второй стадии  родов. В
таком  контексте  некоторые люди проходят сквозь потрясающие  переживания по
типу  "Суда над  Мертвыми".  Типичные  сцены спасения  и избавления  кажутся
совпадающими   с  моментом  биологических  родов.  Так  тема  нисхождения  в
подземный  мир  и  последующий   выход  из  него,   столь  характерная   для
эсхатологической  мифологии -- в рамках  данной  методики, --  соотносится с
переходом от чувства космического единства к аду (начало родового


     процесса)  и  сдвигом  от  борьбы  смерти-рождения  или  возрождения  к
переживанию   по   типу   смерти-возрождения   (завершение   родов).  Многие
дополнительные   аспекты   странствий   души   после   смерти    связаны   с
трансперсональными явлениями типа столкновений с различными  добрыми и злыми
божествами, сражений с демонами, встреч с предками, отождествления с разными
животными, сверхчувственного  восприятия,  астральных  выходов и,  особенно,
повторения того, что представляется памятью о прошлых воплощениях.
     Одна важная сторона  наблюдений,  полученных  в  ходе  пси-ходелических
исследований,  заслуживает  особого  упоминания.  В переживаниях,  вызванных
приемом   ЛСД   и   ДПТ,   не  только   присутствовали   сюжеты,  идентичные
обнаруживаемым  в  эсхатологической мифологии,  обрядах  перехода,  а  также
мистериях  смерти-возрождения,  но  эти  сюжеты часто  переживались в формах
специфической символики,  характерной для  данной  конкретной культуры. Так,
например, восприятие небес,  преисподней  или судилище мертвых у  европейцев
или    американцев   совсем   не   обязательно    соответствовало    канонам
иудео-христианской  культурной  традиции, как можно было ожидать. Случалось,
что неискушенные люди детально описывали сюжеты из индуистской, буддийской и
джай-нистской   мифологий   или  же  многоплановые  сцены  из  малоизвестной
"Египетской книги мертвых", отображающие сражение команды  Солнечной барки с
врагами во тьме  Туат. Аналогии  с некоторыми из  переживаний, описанными  в
тибетской "Бардо Те-доль",  оказались настолько поразительны, что в середине
шестидесятых годов Лири, Мецнер и Алперт рекомендовали этот  священный текст
для  использования в  качестве руководства в  ходе  психоделических сеансов.
Эпизоды, связанные со  смертью-возрождением, могут  переживаться  некоторыми
лицами в контексте библейских представлений, как отождествление  с крестными
муками,  смертью  и  воскресением  Христа. Однако  другие  на данной  стадии
отождествятся  с   Осирисом,  Дионисом  или  людьми,  приносимыми  в  жертву
солнечному  божеству ацтеков  Вицлипуцли.  Заключительный  удар,  вызывающий
смерть эго,  может  восприниматься, как  наносимый  ужасающей  богиней Кали,
Шивой-разрушителем,   вакханками  или  древнеегипетским   Сетом.   Символика
соответствующего культурного  контекста, возникающая в  переживаниях, бывает
весьма  конкретной и детализированной. Зачастую природа  и  истоки возникшей
информации  остаются  загадкой,  несмотря   на  наши  усилия  выяснить   их.
Последовать примеру Юнга и  определить  все  эти  феномены,  как  архетипы,  
означает  просто
наклеить на них удобный ярлык, что не решает проблемы.
     В  нижеследующем материале  мы проиллюстрируем  параллели, существующие
между  состояниями,  вызванными  ЛСД   и   субъективным  опытом   настоящего
соприкосновения со смертью, пользуясь описаниями двух случаев из  жизни тех,
кто  пережил  обе  ситуации.   Они   показывают   существование   не  только
феноменологического сходства между  символической  и  физической встречей со
смертью,  но  и  то,  что опыт смерти  в  ходе  психо-делических переживаний
способен изменить отношение и подход индивида к действительной угрозе жизни.
Первый  пример  --  история   Беверли,  молодой  студентки,  с  которой   мы
встретились в ходе проводимого нами  семинара на тему "ЛСД и соприкосновение
человека со  смертью".  Она  рассказала  ее  в  ходе обсуждения  в  группе и
записала  ее  для  нас,  разрешив  использовать  в   этой   книге.   История
представляет особый  интерес, поскольку Беверли  приняла ЛСД по  собственной
инициативе  вне  рамок  лечебной  работы. Далее  следует отрывок  из  письма
Беверли:
     Вот отчет о  переживании  мною состояний смерти-воскресения, который вы
просили в Институте Наропы. Я попытаюсь описать все самым подробным образом,
надеясь, однако, не затянуть и не быть чересчур скучной.
     В августе  1969  года  я  приняла таблетку "веселой" кислоты. Прежде  я
читала много книг по  философии,  религии  и метафизике,  и  это,  возможно,
несколько повлияло на то, что переживание носило скорее  "всемирный", нежели
"психоделический"  характер, обычный для моих  предыдущих опытов приема ЛСД.
Толчком  к  началу  переживания  стала концентрация на мандале, пространство
около центра которой было  заполнено линиями, а  в самом  центре  находилась
надпись:  "Это  здесь*.  Как  и  можно представить,  находясь  под действием
кислоты,  я  начала  воспринимать этот  образ,  как  врата  к  разнообразным
ключевым  откровениям. Всю  свою  жизнь я беспрестанно стремилась к чему-то,
что все время находилось здесь же, прямо перед глазами. Я как бы подшучивала
над собой и это казалось смешным и одновременно приносило облегчение.