возможность и способы  менять отношение к боли, что  позволяло им преодолеть
ее  либо во время этих сеансов,  либо  при  ее  более позднем возникновении.
Некоторые из  подобных  достижений  оказались  настолько  действенны, что мы
приняли  их  на вооружение  и  обучали  других пользоваться  ими в  процессе
подготовки к применению ЛСД. Часто  оказывалось весьма  полезным переключать
внимание с болевых  ощущений на звучание  музыки, полностью отдаваться смене
образов и переживаний по мере их развертывания в ходе сеанса, иными словами,
стимулировать больного быть  полностью поглощенным данным моментом и местом.
Другим полезным подходом к воздействию на боль оказалось  то,  что на первый
взгляд  представляется  своей  противоположностью: концентрация  внимания на
боли с чувством принятия


     ее.  Это  поведение обычно  приводит к  временному  усилению неприятных
ощущений до такой степени, что человек быстро достигает  предела способности
ощущать боль и превосходит его. Столь парадоксальным образом, принимая боль,
отдаваясь  ей,  "уходя  в  нее  и  с ней",  можно  одновременно  эмпирически
преодолеть ее.  В  целом, наихудшим вариантом, видимо,  является  потворство
состоянию, когда  боль завладевает вниманием, а человек противится и борется
с ней.
     После сеансов для пациентов оказалось весьма полезным вызывать образы и
целые эпизоды  из психоделического переживания, для  которых были характерны
глубоко  положительные  эмоции  и  свобода  от боли.  Подобной работе  можно
помогать, прослушивая музыку, игравшую, когда возникали эти  эпизоды. Иногда
та  же  цель  достигается  путем   четкого  внушения  в  результате  легкого
гипнотического транса: выйти за пределы страдания и боли.
     Хотя  важность  психологического  компонента  в механизме снятия  боли,
производимом с помощью ЛСД, бесспорна, особенности  феномена все еще неясны.
Мы не сумели установить какую-либо связь между характером сеанса ЛСД-терапии
или его содержанием со степенью либо способом прекращения боли. Изменения  в
ее восприятии иногда наблюдались после неудачных в иных отношениях  сеансов,
в ходе которых  проблемы разрешались в  малой степени и которые не произвели
особо благоприятного воздействия на остальные стороны болезненного состояния
пациента.  С  другой стороны,  в случаях,  подобных случаю  с  Сюзанной,  мы
наблюдали  сеансы   с  полной  трансформацией  сознания   пациента,  но  без
воздействия  на  интенсивность физической боли.  Корреляция  между  глубиной
подсознания,   достигнутой  во  время  сеанса,  и  воздействием  на  болевые
ощущения,  видимо, минимальна. Снятие  боли наблюдалось  после  сеансов всех
типов, но мы сталкивались с некоторым количеством пациентов, у которых, судя
по всему, они  не оказывали никакого воздействия на боль. Несколько странная
природа  данного феномена может быть проиллюстрирована  ситуацией  с  Джоном
(см. стр. 103 и далее). Он являет собой, видимо, наиболее характерный пример
поразительного влияния психоделических препаратов на ощущение боли, несмотря
на то, что вначале их применение представлялось неудачным.


     Как  уже подчеркивалось  в  статьях Эрика  Каста  и  В. Дж.  Кол-линза,
неспецифическая    боль     является     составным    феноменом,     имеющим
нейрофизиологический компонент, находящий  выражение в  болевом  ощущении, и
психологический  компонент,  заключающийся в эмоциональном восприятии  боли.
Судя  по  всему, психоделическая терапия  воздействует  на  боль,  влияя,  в
основном,    на    последний   компонент,   интерпретирующий    существующую
нейрофизиологическую   стимуляцию  и   распоряжающийся   ею,   а  не   путем
блокирования  или  снижения  уровня  нервных  импульсов,  передающих болевые
ощущения. Многочисленные  наблюдения, полученные  в  ходе исследований  ЛСД,
видимо,   указывают  на  то,  что  различного  рода   физически  болезненные
происшествия, имеющие место в жизни индивида, откладываются в памяти рядом с
аналогичными переживаниями и находятся в тесной связи с ними. Образующиеся в
результате   такого   процесса   группы   воспоминаний  затем  функционально
связываются с переживаниями перина-тальной стадии. В результате эпизоды боли
и физического страдания, связанные с операциями,  ранами, заболеваниями  или
жестоким  обращением, обычно находят выражение в ходе сеансов ЛСД-терапии  в
контексте  родовых  переживаний. Если в  жизни человека происходит  событие,
причинившее  ему реальную  физическую  боль во  время  болезни,  несчастного
случая или хирургического вмешательства, то  данное событие, судя  по всему,
пробуждает конкретные группы воспоминаний, связанные с физическим страданием
и угрозой целостности тела либо жизни. Характер и содержание предшествующего
опыта, связанного с болью, в дальнейшем будет определять  и насыщать имеющее
место ее  восприятие, а также реакцию  индивида на нее.  В случае,  когда мы
имеем  дело  с пациентами,  страдающими  от  хронических  и  прогрессирующих
заболеваний,  особенно  признанных  неизлечимыми,  мы   наблюдаем  тенденцию
создавать в  воображении и проецировать  в будущее довольно-таки  конкретный
график продолжения и нарастания  боли. Каст  в своей основополагающей статье
"Боль  и  ЛСД-25",  опубликованной  в 1964 году  в книге "ЛСД -25: препарат,
расширяющий сознание", первым привлек внимание к мысли о том, что подавление
подобного  ожидания может  являться  важным  механизмом,  ответственным,  по
крайней мере, за  часть  обезболивающего действия ЛСД. Он ясно  указал,  что
оперирование символами и ожидание будущего -- столь жизненно важное при обычных 
 условиях  существования -- в  тяжелых  ситуациях может
увеличивать страдания.