простых катализирующих  вмешательств. Не  существует единой техники работы с
семьей, так  как  каждая  ситуация своеобразна. В  зависимости  от характера
проблем,  мы  встречались  с  членами  семьи  в   различных  сочетаниях,   в
присутствии пациента  и без его  участия. Родным предоставлялась возможность
обсудить  чувства, испытываемые к умирающему, его болезнь  и факт неизбежной
смерти. Значительные усилия направлялись на помощь в установлении открытых и
честных взаимоотношений для разрешения существующих межличностных конфликтов
и  в  достижении согласия  по  важным  вопросам.  Мы  поощряли членов  семьи
активизировать  свои  отношения в возможно  более широком диапазоне с  целью
снизить  ощущение психологической  изоляции, которое  так  часто  испытывают
умирающие.  После подобного расчищения путей для  общения  члены семьи часто
обнаруживали  испытываемый ими  самими  страх смерти. Страх,  прежде скрытый
уклончивостью,  характерной  для их подхода  к больному родственнику.  Такие
нарушения   связей  часто  вкрадывались  и  в  отношения  между  медицинским
персоналом, умирающим  и членами  семьи. Как правило,  первый с  облегчением
воспринимал весть о том, что пациент знает и приемлет свой диагноз.
     Обычная методика работы с умирающим не включала требования  непременной
информированности всех больных о характере их заболевания и о предполагаемом
смертельном  исходе,  хотя  для  нас,  безусловно,  была  важна  возможность
открытого обсуждения этих  вопросов, если  пациент спрашивал или был готов к
их обсуждению


     Выяснилось также, что существенным фактором являлись и наши собственные
эмоциональные   реакции.  Страх   врача   перед   смертью   либо  отсутствие
соприкосновения с нею  в прошлом могут серьезно затруднить процесс общения и
привести к боязливому отчуждению  от умирающего. Мы ощущаем, что  наш личный
опыт сострадания  в смерти и  возрождении, полученный в  ходе  тренировочных
психоделических сеансов, давал возможность более полно и откровенно общаться
с людьми, которым предстояло вскоре умереть.
     После  исследования  основных  вопросов  и  установления  доверительных
отношений  с  умирающим планировалось проведение собственно психоделического
сеанса. В  особой беседе, непосредственно  перед проведением сеанса, больной
получал  конкретную  информацию  о  природе  психоделического   переживания,
диапазоне необычных состояний психики, возникающих вследствие приема ЛСД или
ДПТ, и  о  способах взаимодействия  с различными аспектами  психоделического
состояния.  Обсуждались  также  способы  связи  с  нами  в  период  действия
препарата и различные другие технические стороны сеанса.
     Психоделические препараты  представлялись как неспецифические усилители
или  катализаторы,  позволяющие  получить  доступ  к  областям  подсознания,
недостижимым  с  помощью  других   методов,  и  совершить,   таким  образом,
путешествие  вглубь собственной  психики. При описании состояний,  вызванных
применением ЛСД  или  ДПТ,  весьма полезным оказалось  употребление метафор,
особенно  "греза  наяву"  или  "яркий интрапсихический  фильм".  Мы  просили
пациента  оставаться в ходе сеанса в лежачем положении, с глазами, закрытыми
повязкой,  и  слушать  музыку,  а также  поощряли  его  не избегать  никаких
возникающих в  ходе  сеанса  переживаний, полностью  проходить  сквозь них и
открыто  их  выражать.  Особый  упор  делался на то,  что продуктивный сеанс
обычно   включает   в  себя   полную   психологическую   капитуляцию   перед
переживанием.
     По  меньшей мере  за  неделю  до проведения сеанса  прием всех  больших
транквилизаторов отменялся, чтобы они не влияли на  действие галлюциногенов.
Не прерывался  прием  наркотиков, антибиотиков, цитостатиков и  гормональных
препаратов.  За день до сеанса  больной  переводился  в отдельную палату. Мы
стремились  к  созданию  максимально комфортабельной  и  теплой  обстановки,
насколько это возможно в больничных условиях. Родственникам


     рекомендовалось  принести   живые   цветы,   фрукты,   фотографии   или
произведения  искусств, имеющие особое значение  для  умирающего.  В  палате
устанавливалось  стереофоническое  оборудование,  чтобы  он  мог  привыкнуть
пользоваться наушниками и повязкой, так как все это применялось на следующий
день в ходе психоде-лического сеанса.  Обычно мы встречались с членами семьи
умирающего,  чтобы помочь им уяснить  суть процедуры и  цели ЛСД-терапии, и,
как правило, просили любого из них, собирающегося провести с пациентом вечер
после сеанса, присутствовать на этой подготовительной встрече.
     Утром  в день  сеанса  медперсонал  больницы проводил  больному обычные
процедуры несколько раньше, чем обычно, чтобы сеанс мог начаться, как только
мы  приедем.  После краткой  беседы  с ним, сконцентрированной  на  душевном
состоянии и отношении к сеансу, мы вводили препарат. Если использовался ДПТ,
то всегда  -- путем внутримышечной инъекции, поскольку  он не эффективен при
пероральном  приеме.  Доза  варьировалась  от  90  до  150  миллиграммов,  в
зависимости от физического состояния,  психологического сопротивления и веса
пациента. Поскольку  действие ДПТ почти всегда мгновенно и часто носит резко
выраженный характер,  тех, кому его  ввели, просили  немедленно  после укола
лечь и надеть повязку и наушники.
     ЛСД,  как  правило,  может  применяться  перорально, но в ходе работы с
больными  раком  мы  иногда  предпочитали  вводить его  внутримышечно  из-за
опасений за качество всасывания  препарата или  случавшихся иногда тошноты и
рвоты.   Доза   ЛСД   варьировалась   от  200   до   600  микрограммов,  что