новым знанием с родными и близкими. Фишер обсуждает применение ЛСД-терапии в
рамках  исследовательского  проекта,  в  ходе  которого  названный  препарат
сравнивался с разрабатываемым  средством для обезболивания, а на  подготовку
больного отводился лишь час. Несмотря на такое ограничение, Фишер сообщает о
поразительных  результатах: снижении  интенсивности  болей,  психологическом
последействии препарата и примирении больных с неизбежностью кончины.
     Другая    серия    исследований,   позднее   сведенных   в    концепцию
психоделической  терапии  умирающих, возникла  в  Чехословакии,  в  Пражском
научно-исследовательском институте психиатрии. Группа сотрудников института,
возглавляемая  Станиславом Гро-фом (соавтором  настоящей  книги),  в  начале
шестидесятых  годов   проводила  эксперименты   по  оценке   перспективности
использования   ЛСД   для   исследования   личности  и  лечения  психических
расстройств.  Эти  эксперименты  привели к созданию  методики,  объединяющей
серьезный  психологический  подход  с  лечебными  сеансами, в  ходе  которых
применялся ЛСД.  Хотя  в  своих  первоначальных  формах метод основывался на
теории и практике психоанализа, с течением времени он подвергся существенной
модификации и превратился в самостоятельную лечебную методику,


     объединяющую   работу   в   сфере   психодинамики   с   акцентированием
трансперсонального и трансцендентального опыта.
     На предварительной  фазе работы все пациенты, страдающие разнообразными
психическими расстройствами, проходят через ряд ЛСД-процедур, в ходе которых
рано  или  поздно   переступают  психоаналитические   границы   и  спонтанно
выбрасываются  в некие эмпирические  миры. На протяжении  веков  такие  миры
описывались  различными  учениями,  как  достижимые  посредством  следования
мистическим традициям,  участия  в храмовых мистериях,  ритуалах перехода  в
древних  культурах, а также  культурах,  не достигших  технологической  фазы
развития.  Самыми  общими,  но и наиболее важными явлениями, возникавшими во
время  сеансов,  были  переживания   смерти  и  возрождения,  сопровождаемые
чувством  космического единства. Такое  реальное столкновение с  собственной
бренностью оказывалось для пациента  весьма  сложным  феноменом,  обладающим
биологическими,    эмоциональными,   интеллектуальными,    философскими    и
метафизическими параметрами.  Подобные  переживания,  видимо,  имели  весьма
позитивные последствия для  душевнобольных. Некоторые впечатляющие улучшения
различного   рода  психопатологических   состояний   были   зарегистрированы
непосредственно  после  переживания феномена смерти-возрождения и, особенно,
после переживания чувства единства с миром.
     Приведенные выше  наблюдения наводят  на мысль о существовании сложного
целительного механизма,  до  сих  пор  неизвестного  западной  психиатрии  и
психологии,   и  значительно  превосходящего  то,  что   применяет   обычная
психотерапия.
     Многие индивиды,  самостоятельно пережившие опыт смерти и  возрождения,
сопровождаемый,   по  их  воспоминаниям,   чувством  космического  единства,
сообщали  об изменении своего  отношения  к  умиранию. Их взгляды на  смерть
претерпели резкую трансформацию. Исчез страх перед биологической тленностью,
они  стали  допускать возможность  существования сознания  после клинической
смерти. У них также появилась тенденция  рассматривать процесс смерти скорее
как  приключение в  сфере сознания, нежели  как принципиальную биологическую
катастрофу.  Те  из  нас,  кто  занимался данными  исследованиями, к  своему
великому  удивлению,  регулярно наблюдали процесс,  поразительно  сходный  с
мистическим посвящением  и  подобный переживаниям, описанным в тибетской или
египетской "Книгах мертвых".


     Утверждения об изменении отношения к смерти были столь частыми, что нам
показалось  важным проверить  реальность  их  практического применения. Было
очевидно,  что такое  глубинное изменение  сознания может  оказаться  весьма
полезным для умирающих, особенно для  страдающих хроническим  и  неизлечимым
недугом.  С. Грофу представилась возможность заняться с несколькими раковыми
больными.  Предварительное изучение  показало, что  снижение  страха смерти,
зарегистрированное   ранее   как   результат   ЛСД-терапии    душевнобольных
(большинство которых были молоды и физически здоровы), может иметь место и у
тех,  для кого  проблема смерти является насущной.  К тому  моменту пражская
группа начала серьезное обсуждение возможности  вести систематическую работу
с умирающими,  и Гроф разработал программу, включавшую  серию сеансов  ЛСД с
целью воздействия на умирающих раковых больных.  Однако осуществление планов
было  прервано  в связи с предложением автору  стипендии американским фондом
психиатрических исследований в  Нью Хэвене,  штат Коннектикут, что привело к
отъезду Грофа в Соединенные Штаты.
     По прибытии в Балтимор в  марте 1967 года,  он  присоединился  к группе
ученых, работающих в научно-исследовательском отделе больницы "Спринг Гроув"
штата  Мэриленд.   (Позднее  больница  стала  базовой   клиникой  управления
клинических   исследований   недавно   созданного   Центра   психиатрических
исследований штата  Мэриленд.) Работая  здесь,  С. Гроф, к своему удивлению,
обнаружил,   что   незадолго   до   его   приезда  группа   заинтересовалась
исследованием возможностей психотерапии с  использованием ЛСД для уменьшения
эмоциональных  и физических  страданий  раковых больных.  Последовательность
событий,  привлекших  интерес  ученых к  данной  проблематике  была  вкратце
такова:  с  1963  года  ряд психиатров, психологов  и работников социального