он  кричал, если  для  этого  нет
специальной причины.
     Я  начал  слезать  с  камня,  но  он  заорал,  чтобы  я
оставался там еще.
     - Что ты делаешь? - спросил я.
     Он  сел, укрывшись между двумя камнями у основания того
валуна, на котором я находился, а затем сказал очень громким
голосом,  что  он  просто   осматривался,   потому  что  ему
показалось, что он слышит что-то.
     Я  спросил  его,  крупное ли животное  он  услышал.  Он
приложил руку к уху и заорал, что не может меня расслышать и
что  я должен кричать свои слова. Я чувствовал очень большое
неудобство в том, чтобы кричать, но он громким голосом велел
мне  говорить. Я закричал, что хочу знать, что происходит. И
он  крикнул  в  ответ,  что вокруг  ничего  нету.  Он  орал,
спрашивая,  не  вижу  ли я чего-нибудь особенное  с  вершины
валуна.  Я  сказал,  нет,  и он попросил  меня  описать  ему
местность, лежащую к югу от нас.
     Некоторое  время мы перекрикивались, а затем он  сделал
мне  знак  спуститься  вниз. Я присоединился к  нему,  и  он
прошептал  мне на ухо, что кричать было необходимо для того,
чтобы  наше  присутствие было известно, потому что я  должен
сделать  себя доступным той силе, которая находится именно в
этой водяной дыре.
     Я  оглянулся, но не мог нигде увидеть водяной дыры.  Он
указал, что мы стоим на ней.
     -  Здесь есть вода, - сказал он шепотом. - и также есть
сила. Тут есть дух, которого мы должны выманить. Может быть,
он польстится на тебя.
     Я  хотел узнать побольше об этом непонятном духе, но он
настоял  на  полном  молчании.   Он   велел  мне  оставаться
совершенно  неподвижным, не произносить ни слова и не делать
ни малейшего движения, чтобы не выдать нашего присутствия.
     Для него, очевидно, было легко оставаться неподвижным в
течение  нескольких  часов.  Для   меня,  однако,  это  была
сплошная  пытка. Мои ноги затекли, моя спина болела и у меня
ломило  шею  и  плечи. Все мое тело онемело  и  замерзло.  Я
ощущал  страшное  неудобство,   когда   дон  Хуан,  наконец,
поднялся.  Он просто вскочил на ноги и протянул руку,  чтобы
помочь мне подняться.
     Когда  я  пытался   распрямить   свои   ноги,  я  понял
непостижимую  легкость,  с  которой вскочил дон  Хуан  после
нескольких  часов неподвижности. Для моих мышц  понадобилось
довольно  много  времени, чтобы  восстановить  эластичность,
необходимую для ходьбы.
     Дон  Хуан  направился  обратно  к дому.  Он  шел  очень
медленно.  Он установил для меня расстояние в три шага, и на
этом  расстоянии  я должен был вести наблюдения,  следуя  за
ним.  Он  шел, петляя, вдоль нашего обычного пути и  пересек
его  четыре-пять  раз  в различных направлениях.  Когда  мы,
наконец, подошли к его дому, день клонился к вечеру.
     Я  попытался  расспросить  его   о   событиях  дня.  Он
об'яснил, что разговор не является необходимым. На некоторое
время  я должен воздержаться от вопросов, пока мы  находимся
на месте силы.
     Мне  до  смерти хотелось узнать, о чем он говорит, и  я
пытался  задавать ему вопросы шепотом, но он напомнил мне  с
холодным и жестким взглядом, что он говорит серьезно.
     Мы  сидели на его веранде в течение нескольких часов. Я
работал  над своими записками, время от времени он давал мне
кусочек  сухого  мяса. Наконец, стало слишком  темно,  чтобы
писать.  Я  попытался  думать о новом развитии  событий,  но
какая-то часть меня самого воспротивилась этому, и я заснул.
Суббота, 19 августа 1961 года
     Вчера  утром  мы  с  доном Хуаном с'ездили  в  город  и
позавтракали  в ресторане. Он посоветовал мне не менять  мои
пищевые привычки очень резко.
     -  Твое тело не привыкло к мясу силы, - сказал он. - ты
заболеешь, если не будешь есть свою пищу.
     Сам  он ел с удовольствием. Когда я пошутил об этом, он
просто сказал:
     - Мое тело любит все.
     Около полудня мы опять пошли в водный каньон. Мы начали
с  того, что стали делать себя заметными для духа при помощи
"шумного разговора", а затем насильственной тишиной, которая
длилась часами.
     Когда  мы  покинули  это место, то вместо  того,  чтобы
направиться  домой,  дон  Хуан повернул в  сторону  гор.  Мы
достигли  каких-то  пологих  склонов и  затем  забрались  на
вершину  высокого  холма.  Там  дон  Хуан  выбрал  место  на
открытом  незатененном участке. Он сказал мне, что мы должны
ждать  до  темноты,  и  что я  должен  вести  себя  наиболее
естественным  образом,  что   включает   в   себя  задавание
вопросов, ко