| |
- сказал я.
- У тебя всегда были заколдованные сновидения, - бросил
он в ответ.
- Говорю тебе, что на этот раз они действительно более
колдовские, чем я когда-либо видел.
- Не заботься о том, это просто сны. Точно так же, как
сны любого обычного спящего, они не имеют силы. Поэтому, что
пользы заботиться о них или говорить о них.
- Они заботят меня, дон Хуан. Разве нет чего-нибудь
такого, что бы я мо г сделать, что остановить их?
Ничего. Дай им пройти, - сказал он. - теперь пришло
время стать доступным силе, и ты начнешь с того, что
ухватишься за с н о в и д е н и я .
Тон его голоса, когда он сказал "сновидения", заставил
меня думать, что он использует это слово каким-то особым
манером. Я раздумывал над тем, какой вопрос ему следует
задать, когда он вдруг начал говорить.
- Я никогда не рассказывал тебе о видении снов. Потому
что до сих пор я был озабочен лишь тем, чтобы научить тебя,
как стать охотником, - сказал он. - охотнику нет дела до
манипуляции с силой, поэтому его сны, это просто сны. Они
могут глубоко затрагивать, но остаются только снами, а не
сновидением.
Воин, с другой стороны, ищет силу, и одна из широких
дорог к силе есть сновидение. Можно сказать, что это
различие между охотником и воином состоит в том, что воин
находится на своем пути к силе в то время, как охотник
ничего о ней не знает или почти ничего.
Решение относительно того, кто может быть воином, а кто
может быть только охотником - не наше. Это решение находится
в царстве сил, которые руководят людьми. Вот почему твоя
игра с мескалито была таким важным знаком. Эти силы привели
тебя ко мне. Они привели тебя на ту автобусную станцию,
помнишь? Какой-то клоун подвел тебя ко мне. Отличный знак -
клоун, указывающий на тебя. Поэтому я учил тебя, как быть
охотником. А затем еще один отличный знак - сам мескалито,
играющий с тобой. Понимаешь, о чем я говорю.
Его колдовская логика подавляла. Его слова создавали
зрелище меня, поддающегося чему-то страшному и неизвестному.
Чему-то такому, чего я не добивался и о существовании чего
не подозревал даже в самых диких фантазиях.
- Что ты полагаешь, мне следует делать.
Стать доступным силе. Уцепиться за свои сны, - ответил
он. - ты называешь их сны, потому что у тебя нет силы. Воин,
будучи человеком, который ищет силу, не называет их сны. Он
зовет их реальным.
- Ты хочешь сказать, что он воспринимает свои сны, как
реальность?
- Он не воспринимает ничего, как что-либо другое. То,
что ты называешь снами, является реальностью для воина. Ты
должен понять, что воин не дурак. Воин - это не запятнанный
охотник, который охотится за силой. Он не пьян, не безумен,
у него нет ни времени, ни расположения, чтобы передергивать
или лгать себе, или делать неправильный ход. Ставки слишком
высоки для этого. Ставки, это его разграниченная
упорядоченная жизнь, на которую у него ушло так много
времени, чтобы подтянуть ее и сделать совершенной. Он не
собирается отбрасывать все это, делая какой-нибудь глупый
неправильный расчет, принимая что-либо за что-либо еще.
Сновидения - реальность для воина, потому что в них он
может действовать сознательно. Он может выбирать или
отказываться. Он может выбирать среди различных моментов,
которые ведут к силе, и затем он может манипулировать с ними
и использовать их, тогда как в обычном сне он не может
действовать сознательно.
- В таком случае ты хочешь сказать, дон Хуан, что
сновидения реальны?
- Конечно, реальны.
- Так же реальны, как то, что мы делаем сейчас?
- Если ты хочешь сравнивать одно с другим, что ж, они,
пожалуй, более реальны. В сновидениях ты имеешь силу. Ты
можешь изменять вещи, ты можешь находить бесчисленные
скрытые факты. Ты можешь контролировать все то, что ты
хочешь.
Утверждение дона Хуана отзывалось во мне на
определенном уровне. Я легко мог понять его любовь к той
идее, что можно делать все во сне. Но я не мог принять
|
|
