члена  группы,  ведя
глазами медленно справа налево. Затем он взглянул поверх нас
и  стал  смотреть в темноту за нами. Секунду он оставался  в
этой позе, а затем обошел валун и исчез.
     Я  не заметил, как он шел. Очевидно, у него должна была
быть  согнута  в  колене  нога для  того,  чтобы  изображать
человека  с  деревянной ногой. Когда он  поворачивал,  чтобы
зайти  за валун, я должен был заметить его согнутую ногу, но
я  был  так  заинтригован  его действиями,  что  не  обратил
внимания на детали.
     Пламя потеряло свою силу в тот же самый момент, как дон
Хуан  скрылся за валуном. Я подумал, что его расчет  времени
превосходен.  Он,  должно быть, подсчитал,  сколько  времени
понадобится на то, чтобы сгорели сучья, которые он подбросил
в  костер, и подстроил свое появление и уход согласно  этому
расчету.
     Изменение интенсивности огня очень сильно подействовало
на группу. Среди юношей прокатилась дрожь нервозности. Когда
пламя  уменьшилось  в  размере,   молодые  люди  все  вместе
вернулись в положение со скрещенными ногами.
     Я  ожидал, что дон Хуан выйдет сразу же из-за валуна  и
сядет,  как  раньше,  но его не было.  Я  нетерпеливо  ждал.
Молодые люди сидели с бесстрастными выражениями на лицах.
     Я  не мог понять, чего дон Хуан добивался этими  своими
розыгрышами.  После долгого ожидания я повернулся к юноше  и
тихим  голосом  спросил  его, имеют  для  него  какое-нибудь
значение хоть какие-нибудь из тех предметов, что он надел на
себя  - забавное пальто с фалдами, шляпа и тот факт, что  он
стоял на деревянной ноге.
     Молодой  человек  посмотрел   на   меня   с  выражением
забавного  ошеломления. Казалось, он был смущен. Я  повторил
свой  вопрос,  и  юноша, сидевший рядом с  ним,  внимательно
посмотрел  на  меня,  прислушиваясь. Они взглянули  друг  на
друга  явно в крайнем замешательстве. Я сказал, что для меня
эта шляпа, деревяшка и пальто превращали его в пирата.
     К  этому  времени  все четверо юношей  подсели  ко  мне
поближе.  Они тихо хихикали и нервно поеживались.  Казалось,
они не находили слов. Наконец, самый смелый из них заговорил
со  мной. Он сказал, что на доне Хуане не было шляпы, что он
не  носил  черного  пальто  и   уж  наверняка  не  стоял  на
деревяшке.  Что  у  него на голове была повязана  чалма  или
шаль,  что одет он был в одноцветную тунику вроде монашеской
рясы, которая ниспадала до самой земли.
     -  Нет!  - воскликнул мягко другой юноша. - на  нем  не
было чалмы.
     - Правильно, - сказали другие.
     Молодой  человек, который заговорил первым, взглянул на
меня  с  выражением полного недоверия. Я сказал им, что  нам
следует  разобраться в том, что случилось, очень тщательно и
очень  спокойно. Что я уверен, что дон Хуан хотел, чтобы  мы
так и сделали и поэтому он оставил нас одних.
     Молодой  человек,  который был совсем справа  от  меня,
сказал, что дон Хуан был в лохмотьях. На нем было изношенное
пончо  или  какая-то индейская накидка и крайне  потасканное
сомбреро.  В руке у него была корзина со всякими вещами,  но
он  не может точно сказать, что это были за вещи. Он сказал,
что  дон  Хуан был в действительности одет не как  нищий,  а
скорее,  как человек, возвращающийся из бесконечно  длинного
путешествия, нагруженный всякими странными вещами.
     Молодой  человек,  который  видел дона Хуана  в  черной
чалме, сказал, что в руках у него ничего не было, но что его
волосы  были  длинные и спутанные, как если бы он был  диким
человеком,  который  только что убил монаха и надел на  себя
его одежду, но не смог скрыть своей дикости.
     Молодой  человек  слева  от   меня  мягко  засмеялся  и
прокомментировал  чушь всего этого. Он сказал, что дон  Хуан
был  одет,  как важная личность, как будто бы он только  что
сошел  с коня. На нем были кожаные краги для верховой  езды,
большие  шпоры,  кнут, которым он постукивал себя  по  левой
ладони,  небольшая  шапочка  с   коническим   верхом  и  два
автоматических пистолета 45 калибра. Он сказал, что дон Хуан
был прямо иллюстрацией преуспевающего владельца ранчо.
     Молодой  человек крайний слева застенчиво засмеялся, но
не  сделал  попыток  рассказать  то, что он  видел.  Я  стал
уговаривать  его, но остальным было, казалось,  неинтересно.
Этот  юноша  казался  слишком застенчивым  для  того,  чтобы
говорить.
     Огонь уже погасал, когда дон Хуан вышел из-за валуна.
     -  Оставь лучше этих юношей их делу, - сказал он мне. -
попрощайся с ними.
     Он  не взглянул на них. Он медленно пошел прочь,  давая
мне время попрощатьс