емость не безгранична. Кроме определенных физиологических 
потребностей, удовлетворение которых является императивной необходимостью, 
существуют еще и неотъемлемые психологические свойства человека, которые также 
нуждаются в удовлетворении, фрустрация которых вызывает соответствующие реакции.
 Что же это за свойства? По-видимому, важнейшее из них - тенденция к росту, 
развитию, реализации способностей, возникших у человека в ходе истории, 
например способности к творческому и критическому мышлению, "тонким" 
эмоциональным и чувственным переживаниям. Каждая из этих способностей имеет 
собственную динамику. Однажды возникнув в процессе эволюции, все они стремятся 
к тому, чтобы проявиться. Эти тенденции могут фрустрироваться и подавляться, но 
такое подавление приводит к новым реакциям, в частности к появлению 
разрушительных и симбиотических стремлений. Далее, эта общая тенденция к росту, 
которая является психологическим эквивалентом аналогичной биологической 
тенденции, вероятно, приводит к таким специфическим тенденциям, как стремление 
к свободе и ненависть к угнетению, поскольку свобода - основное условие любого 
роста. Опять-таки стремление к свободе может быть подавлено, исчезнуть из 
сознания индивида, но и в этом случае оно продолжает существовать в 
потенциальной форме, заявляя о своем существовании сознательной или 
подсознательной ненавистью, всегда сопровождающей такое подавление. 
Как уже было сказано, у нас есть также основания предполагать, что стремление к 
справедливости и правде является столь же неотъемлемым свойством человеческой 
природы, хотя и оно может быть подавлено и извращено, как и стремление к 
свободе. Было бы просто, если бы мы могли опереться на религиозную или 
философскую доктрину, объясняющую наличие таких тенденций либо верой, что 
человек создан по образу и подобию божьему, либо соответствующим законом 
природы. Но строить нашу аргументацию на таких объяснениях мы не можем. Как мы 
полагаем, единственный способ объяснить это стремление к справедливости и 
правде состоит в анализе всей истории человека - как истории общества, так и 
истории индивида. При таком анализе мы обнаружим, что для всех слабых 
справедливость и правда являются важнейшим оружием в их борьбе за свободу и 
развитие. Мало того, что на протяжении всей истории большинство человечества 
было слабой стороной, вынужденной защищаться от более сильных групп, 
подавлявших и эксплуатировавших его; каждый отдельный человек тоже проходит в 
своем развитии - в детстве - через такой период бессилия. Мы полагаем, что в 
этом состоянии бессилия и возникают такие черты, как чувство справедливости и 
правды, превращаясь в потенциальную способность, присущую человеку вообще. 
Мы приходим, таким образом, к пониманию того факта, что, хотя личность 
формируется основными условиями жизни, хотя не существует биологически 
обусловленной природы человека, человеческая природа имеет собственную динамику,
 которая является активным фактором в эволюции социального процесса. Мы еще не 
можем точно определить с точки зрения психологии, в чем именно состоит эта 
человеческая динамика, но мы должны признать, что она существует. Стараясь 
избежать ошибочных биологических и метафизических концепций, мы не должны 
впадать в столь же серьезную ошибку социологического релятивизма, который 
рассматривает человека как простую марионетку, управляемую нитями социальных 
условий. Неотъемлемое право человека на свободу и счастье основано на внутренне 
присущих ему свойствах: на его стремлении к жизни, развитию и реализации 
способностей, возникших у него в процессе исторической эволюции. 
Здесь уместно повторить, в чем состоят важнейшие различия между психологическим 
подходом, развитым в этой книге, и точкой зрения Фрейда. Первое различие 
подробно рассматривалось в первой главе, поэтому достаточно лишь напомнить, что 
мы считаем человеческую природу обусловленной главным образом исторически, хотя 
и не преуменьшаем значения биологических факторов и не думаем, что проблема 
может быть правильно сформулирована в терминах противопоставления биологических 
и культурных факторов. 
Второе различие состоит в том, что Фрейд полагал, будто человек является "вещью 
в себе", закрытой системой; будто природа наделила его определенными, 
биологически обусловленными стремлениями и развитие личности является лишь 
реакцией на удовлетворение или фрустрацию этих стремлений. Мы же считаем, что 
основной подход к изучению человеческой личности должен состоять в понимании 
отношения человека к миру, другим людям, природе и к себе самому. Мы полагаем, 
что человек изначально является социальным существом, а не самодостаточным - 
как полагал Фрейд - и испытывающим лишь вторичную потребность в других людях 
ради удовлетворения своих инстинктивных потребностей. Поэтому мы убеждены, что 
в основе индивидуальной психологии лежит психология социальная, или - по 
определению Салливена - психология межличностных отношений; ключевая проблема 
психологии состоит не в удовлетворении или фрустрации отдельных инстинктивных 
стремлений, а в отношении индивида к миру. Что происходит с инстинктивными 
стремлениями человека - это отнюдь не вся проблема человеческой личности, а 
лишь часть общей проблемы его взаимосвязи с миром. Поэтому, с нашей точки 
зрения, потребности и стремления, возникающие из отношений индивида к другим 
людям, такие, как любовь, ненависть, нежность, симбиоз,- это основные 
психологические явления; по Фрейду, они представляют собой лишь вторичные 
явления, результат фрустрации или удовлетворения инстинктивных потребностей. 
Различие между биологическим подходом Фрейда и нашим социальным подходом 
особенно важно в вопросах теории личности. Фрейд и вслед за ним, опираясь на 
его открытие, Эбрэхэм, Джонс и другие полагали, что младенец испытывает 
наслаждение в так называемых эрогенных зонах (рот и анальное отверстие) в связи 
с процессами кормления и испражнения; что в результате чрезмерной стимуляции 
или фрустрации (или за счет врожденной повышенной чувствительности) эти 
эрогенные зоны сохраняют характе