нениях,  порождаемых  неврозом.  С  другой
стороны,   мы   встречаемся   с   неспособностью   невротика    осуществлять
фундаментальные   цели   человеческого  существования,  быть  независимым  и
творческим,  любить и мыслить.  Любой человек,  оказавшийся не  в  состоянии
достичь зрелости и цельности,  страдает тем или иным неврозом. Такой человек
не может жить "попросту",  он обеспокоен этой своей  неспособностью,  он  не
удовлетворен едой,  питьем,  сном,  сексом и работой;  в противном случае мы
имели бы доказательство того, что религиозное отношение, хотя оно, видимо, и
желательно,   не  является  существенной  частью  человеческой  природы.  Но
изучение человека показывает,  что это не так.  Если  личность  не  добилась
успеха,  объединяя  свои усилия в достижении высшего Я,  то направляет их на
низшие  цели;  если  у  человека  нет  близкой  к  истине  картины  мира   и
представления  о  своем  месте в нем,  то он создает иллюзорную картину,  за
которую будет цепляться с той же настойчивостью, с какой религиозный человек
верит в свои догмы. Действительно, "не хлебом единым жив человек". Но у него
есть и выбор - между лучшими и худшими,  высшими и низшими, созидательными и
разрушительными формами религии и философии.
  Каково положение религии в современном западном обществе?  Оно удивительно
напоминает   картину,   которую   наблюдает  антрополог,  изучающий  религию
североамериканских индейцев. Индейцы были обращены в христианство, однако их
древние  дохристианские верования ни в коем случае не исчезли.  Христианство
послужило лишь облицовкой для этих старых религий, а во многом и смешалось с
последними.  В нашей собственной культуре монотеистическая религия,  а также
атеистические  и  агностические   философии   являются   просто   оболочкой,
скрывающей религии, которые во многих отношениях гораздо более "примитивны",
чем религии индейцев;  будучи  чистейшим  идолопоклонством,  они  еще  более
несовместимы   с   монотеизмом.   Мощной  коллективной  формой  современного
идолопоклонства выступает поклонение силе,  успеху и власти рынка;  но кроме
этих коллективных форм имеется и еще кое-что.  В современном человеке скрыто
множество индивидуализированных примитивных  форм  религии.  Многие  из  них
называют  неврозами,  но  с  тем же успехом можно дать им религиозные имена:
культ предков, тотемизм, фетишизм, ритуализм, культ чистоты и т. д.
  Но неужели  перед  нами  действительно  культ предков?  Фактически,  культ
предков -  один  из  самых  распространенных  примитивных  культов  в  нашем
обществе,  и  ничего  не  изменится,  назови  мы его,  как делают психиатры,
невротической привязанностью к отцу или матери. Рассмотрим следующий пример.
Красивая  и очень способная женщина,  художница,  была настолько привязана к
отцу, что отказалась от всякой близости с мужчинами; она проводила свободное
время с родителем, приятным, но довольно скучным человеком, рано овдовевшим.
Если не считать рисования,  ее ничего больше  не  привлекало.  То,  что  она
рассказывала  об  отце,  было  до  смешного далеко от реальности.  После его
смерти она совершила самоубийство и оставила завещание,  в  котором  просила
только о том, чтобы ее похоронили рядом с родителем.
  Другой человек,  очень умный и одаренный, всеми ценимый, вел тайную жизнь,
полностью  посвященную культу отца;  при этом последний,  мягко говоря,  был
просто хитрый деляга,  занятый деньгами и престижем.  Сын же создал для себя
образ  умнейшего,  любящего,  преданного  родителя,  богом  предназначенного
указать ему правильный путь в жизни;  каждое свое действие и каждую мысль он
рассматривал  с  точки зрения того,  одобрит их отец или нет,  а поскольку в
реальной жизни тот обычно относился к сыну неважно,  пациент  большую  часть
времени  чувствовал  себя  "в  немилости"  и изо всех сил старался заслужить
одобрение; это продолжалось много лет, и даже после смерти родителя.
  Психоаналитик стремится    обнаружить    причины    таких   патологических
привязанностей,  надеясь помочь пациенту освободиться  от  гнетущего  культа
отца.   Но   здесь  нам  интересны  не  причины  и  не  способы  лечения,  а
феноменология.  Мы  видим  зависимость  от  отца,  длящуюся   с   неизменной
интенсивностью  многие  годы  после  его смерти,  уродующую оценки пациента,
делающую  его  неспособным  к  любви,  заставляющую  его  чувствовать   себя
ребенком,  в постоянной опасности и в страхе.  Это выстраивание жизни вокруг
предка,  трата большей части энергии на поклонение ничем  не  отличается  от
религиозного культа предков. Оно дает смысл и объединяющий принцип служения.
Поэтому пациента нельзя  вылечить,  указывая  ему  на  иррациональность  его
поведения  и  вред,  который он себе наносит.  Зачастую пациент понимает это
умом,  но эмоционально он полностью предан своему культу.  И только если  во
всей  личности  пациента  происходит глубокое изменение,  если он становится
свободным,  чтобы мыслить,  любить,  чтобы  переключиться  на  другой  центр
ориентации и служения, он освобождается от рабской привязанности к родителю;
только высшая форма религии способна  принести  освобождение  от  низшей  ее
формы.
  У невротиков  можно  обнаружить  многочисленные  формы  личного   ритуала.
Личность,  жизнь  которой  вращается  вокруг  чувства  вины  и потребности в
искуплении,  может выбрать  себе  в  качестве  главного  жизненного  ритуала
навязчивое   омовение;   другой   человек,   навязчивое  состояние  которого
проявляется скорее в мышлении,  чем в действиях,  станет выполнять ритуал, в
соответствии  с  которым будет мыслить или произносить определенные формулы,
предупреждающие несчастье или дающие гарантию успеха.  Как  мы  их  назовем:
невротическими  симптомами или же ритуалами,  - зависит от точки зрения;  по
существу, эти симптомы суть ритуалы личной религии.
  Есть ли   в   нашей  культуре  тотемизм?  Да,  есть,  и  он  очень  широко
распространен,  хотя люди, страдающие от него, обычно не считают необходимым
обращаться к помощи психиатра.  Человек, исключительно преданный государству
или политической партии,  для которого  единственны