дверь и приказал обить ее войлоком. 
Назначение этого маленького приспособления не вызывает сомнения. И вот 
постоянно случается, что пациенты, которых я впускаю из приемной, забывают 
закрыть за собой двери и поэтому почти всегда обе двери остаются открытыми. 
Заметив это, я довольно нелюбезным тоном настаиваю на том, чтобы вошедший или 
вошедшая – будь то элегантный господин или очень расфранченная дама – вернулся 
и исправил свою ошибку. Это производит впечатление неуместной педантичности. С 
таким требованием мне случалось попадать и впросак, когда дело касалось лиц, 
которые сами не могут прикасаться к дверной ручке и рады, если сопровождающие 
их лица освобождают их от этого прикосновения. Но в большинстве случаев я бывал 
прав, потому что тот, кто оставляет открытой дверь из приемной в кабинет врача, 
принадлежит к дурно воспитанным людям и заслуживает самого неприветливого 
приема. Не вставайте сразу на их сторону, не выслушав всего. Эта небрежность 
пациента имеет место только в том случае, если он был в приемной один и 
оставляет за собой пустую комнату, но этого 
[11]
никогда не случается, если с ним вместе ожидают другие, посторонние. В этом 
последнем случае он прекрасно понимает, что в его интересах, чтобы его не 
подслушивали, когда он говорит с врачом, и он никогда не забудет тщательно 
закрыть обе двери.

Детерминированное таким образом упущение пациента не является ни случайным, ни 
бессмысленным, ни даже незначительным, потому что, как мы увидим, оно 
определяет отношение пациента к врачу. Пациент принадлежит к большому числу тех,
 кто требует от врача подлинной власти, хочет быть ослепленным, запуганным. 
Может быть, спрашивая по телефону, в какое время ему лучше всего прийти, он 
рассчитывал увидеть толпу жаждущих помощи, как перед филиалом [фирмы] Юлиуса 
Мейнля.* И вот он входит в пустую, к тому же чрезвычайно скромно обставленную 
приемную, и это его потрясает. Он должен заставить врача поплатиться за то, что 
собирался отнестись к нему со слишком большим почтением, и вот он забывает 
закрыть дверь между приемной и кабинетом врача. Этим он хочет сказать врачу: ах,
 ведь здесь никого нет, и, вероятно, никто не придет, пока я буду здесь. И во 
время беседы он вел бы себя неблаговоспитанно и неуважительно, если бы его 
заносчивость с самого начала не осадили резким замечанием.

В анализе этого незначительного симптоматического действия вы не найдете ничего 
такого, что не было бы вам уже знакомо, а именно утверждение, что оно не 
случайно, а имеет какой-то мотив, смысл и намерение, что оно входит в какую-то 
душевную связь и свидетельствует как незначительный признак о каком-то более 
важном душевном процессе. Но прежде 
всего

–
* Продовольственные магазины фирмы, перед которыми в военное время стояли 
очереди покупателей. – Прим. нем. изд.


[12]
этот проявившийся таким образом процесс не известен сознанию того, кто его 
совершает, потому что ни один из пациентов, оставлявших открытыми обе двери, не 
признался бы, что этим упущением он хотел выразить мне свое непочтение. Иной, 
пожалуй, и припомнит чувство разочарования при входе в пустую приемную, но 
связь между этим впечатлением и следующим за ним симптоматическим действием 
наверняка осталась неведомой его сознанию.

А теперь к этому небольшому анализу симптоматического действия давайте 
привлечем наблюдение за одной больной. Я выбираю такой случай, который свеж у 
меня в памяти, также и потому, что его можно относительно кратко изложить. В 
любом таком сообщении просто невозможно избежать некоторых подробностей.

Молодой офицер, ненадолго вернувшийся в отпуск, просит меня полечить его тещу, 
которая, несмотря на самые благоприятные условия, отравляет жизнь себе и своим 
близким, одержимая бессмысленной идеей. Я знакомлюсь с 53-летней хорошо 
сохранившейся дамой любезного и простого характера, которая без сопротивления 
рассказывает мне следующее. Она живет за городом в самом счастливом браке со 
своим мужем, управляющим большой фабрикой. Она не может нахвалиться любезной 
заботливостью своего мужа. 30 лет тому назад она вышла замуж по любви, с тех 
пор никогда не было ни одного недоразумения, разногласия или повода для 
ревности. Двое ее детей счастливы в браке, муж из чувства долга не хочет идти 
на покой. Год тому назад случилось нечто невероятное, непонятное ей самой: она 
сразу поверила анонимному письму, в котором ее прекрасный муж обвинялся в 
любовной связи с молодой девушкой, и с тех пор ее счастье разбито. В 
подробностях дело заключалось 
[13]
примерно в следующем: у нее была горничная, с которой она, пожалуй, слишком 
часто вела интимные разговоры. Эта девушка преследовала другую прямо-таки со 
злобной враждебностью, потому что та гораздо больше преуспела в жизни, хотя 
была лишь чуть лучшего происхождения. Вместо того чтобы поступить на службу, 
она получила ком