замедлил дать ответ: оно обращается на Я, и это отраженное обращение является 
источником бреда величия при Dementia praecox. Бред величия, безусловно, можно 
сравнить с известной в (нормальной) любовной жизни сексуальной переоценкой 
объекта любви. Так нам впервые удалось понять какую-то черту психотического 
заболевания по связи с нормальной любовной жизнью.

Скажу сразу, что эти первые взгляды Абрахама сохранились в психоанализе и были 
положены в основу нашей позиции по отношению к психозам. Со временем укрепилось 
представление, что либидо, которое мы находим привязанным к объектам, которое 
является выражением стремления получить удовлетворение от этих объектов, может 
оставить эти объекты и поставить на их место собственное Я; постепенно это 
представление развивалось со все большей последовательностью. Название для 
такого размещения либидо – нарциссизм – мы заимствовали из описанного П. Некке 
(1899) извращения, при котором взрослый индивид дарит своему собственному телу 
все нежности, обычно проявляемые к постороннему сексуальному объекту.

Но вскоре говоришь себе, что если существует такая фиксация либидо на 
собственном теле и собственной личности вместо объекта, то это не может быть 
исключительным и маловажным явлением. Гораздо вероятнее, что этот нарциссизм – 
общее и первоначальное состояние, из которого только позднее развилась любовь к 
объекту, причем из-за этого нарциссизм вовсе не должен исчезнуть. Из истории 
развития объект-либидо нужно вспомнить, что многие сексу– 
[212]
альные влечения сначала удовлетворяются на собственном теле, как мы говорим, 
аутоэротически, и что эта способность к аутоэротизму является причиной 
отставания развития сексуальности при воспитании по принципу реальности. Таким 
образом, аутоэротизм был сексуальным проявлением нарцисстической стадии 
размещения либидо.

Короче говоря, мы составили себе представление об отношении .Я-либидо и 
объект-либидо, которое я могу показать вам наглядно на сравнении из зоологии. 
Вспомните о тех простейших живых существах, состоящих из 
малодифференцированного комочка протоплазматической субстанции. Они протягивают 
отростки, называемые псевдоподиями, в которые переливают субстанцию своего тела.
 Вытягивание отростков мы сравниваем с распространением либидо на объекты, 
между тем как основное количество либидо может оставаться в Я, и мы 
предполагаем, что в нормальных условиях Я-либидо беспрепятственно переходит в 
объект-либидо, а оно опять может вернуться в Я.

С помощью этих представлений мы теперь можем объяснить целый ряд душевных 
состояний или, выражаясь скромнее, описать их на языке теории либидо; это 
состояния, которые мы должны причислить к нормальной жизни, как, например, 
психическое поведение при влюбленности, при органическом заболевании, во сне. 
Для состояния сна мы сделали предположение, что оно основано на уходе от 
внешнего мира и установке на желание спать. То, что проявлялось во сне как 
ночная душевная деятельность, служит, как мы обнаружим, желанию спать и, кроме 
того, находится во власти исключительно эгоистических мотивов. Теперь в 
соответствии с теорией либидо мы заявляем, что сон есть состояние, в котором 
все привязанности к объектам, как либидозные, так и эгоистические, 
[213]
оставляются и возвращаются в Я. Не проливается ли этим новый свет на отдых во 
сне и на природу усталости вообще? Впечатление блаженной изоляции во 
внутриутробной жизни, которое вызывает у нас спящий каждую ночь, восполняется, 
таким образом, и со стороны психики. У спящего восстановилось первобытное 
состояние распределения либидо, полный нарциссизм, при котором либидо и интерес 
Я живут еще вместе и нераздельно в самоудовлетворяющемся Я.

Здесь уместны два замечания. Во-первых, чем отличаются понятия нарциссизм и 
эгоизм? Я полагаю, что нарциссизм является либидозным дополнением эгоизма. 
Когда говорят об эгоизме, имеют в виду только пользу для индивида: говоря о 
нарциссизме, принимают во внимание и его либидозное удовлетворение. В качестве 
практических мотивов их можно проследить порознь на целом ряде явлений. Можно 
быть абсолютно эгоистичным и все-таки иметь сильные либидозные привязанности к 
объектам, поскольку либидозное удовлетворение от объекта относится к 
потребностям Я. Эгоизм будет следить тогда за тем, чтобы стремление к объекту 
не причинило вреда Я. Можно быть эгоистичным и при этом также очень 
нарцисстичным, т. е. иметь очень незначительную потребность в объекте, и это 
опять-таки или в прямом сексуальном удовлетворении, или также в тех высоких, 
исходящих из сексуальной потребности стремлениях, которые мы как «любовь» 
иногда имеем обыкновение противопоставлять «чувственности». Во всех этих 
отношениях эгоизм является само собой разумеющимся, постоянным, нарциссизм же – 
меняющимся элементом. Противоположность эгоизма – альтруизм – как понятие не 
совпадает с либидозной привязанностью к объектам, он отличается от нее 
отсутствием стремлений к сексуальному удовлетворению. Но при 
[214]
сильной влюбленности альтруизм совпадает с либидозной привязанностью к объектам.
 Обыкновенно сексуальный объект привлекает к себе часть нарциссизма Я, что 
становится заметным по так называемой «сексуальной переоценке» объекта. Если к 
этому прибавляется еще альтруистическое перенесение от эгоизма на сексуальный 
объект, то сексуальный объект