яет то, что в нем уже заложено.

Чтобы полностью оценить значение указанного различия между обеими группами 
влечений, мы дол– 
[141]
жны начать издалека и привести одно из тех рассуждений, которое заслуживает 
названия экономического. Тем самым мы вступаем в одну из самых важных, но, к 
сожалению, и самых темных областей психоанализа. Мы ставим вопрос, можно ли в 
работе нашего душевного аппарата найти главную цель, и отвечаем на него в 
первом приближении, что эта цель состоит в получении удовольствия. Кажется, что 
вся наша душевная деятельность направлена на то, чтобы получать удовольствие и 
избегать неудовольствия, что она автоматически регулируется принципом 
удовольствия (Lustprinzip). Больше всего на свете мы хотели бы знать, каковы 
условия возникновения удовольствия и неудовольствия, но именно этого-то нам и 
не хватает. С уверенностью можно утверждать только то, что удовольствие 
каким-то образом связано с уменьшением, снижением или угасанием имеющегося в 
душевном аппарате количества раздражения, а неудовольствие – с его увеличением. 
Исследование самого интенсивного удовольствия, доступного человеку, – 
наслаждения при совершении полового акта – не оставляет сомнения в этом пункте. 
Так как при таких процессах удовольствия речь идет о судьбе количества 
душевного возбуждения, или энергии, то рассуждения такого рода мы называем 
экономическими. Мы замечаем, что можем описать задачу и функцию душевного 
аппарата также иначе и в более общем виде, чем выдвигая на первый план 
получение удовольствия. Мы можем сказать, что душевный аппарат служит цели 
одолеть поступающие в него извне и изнутри раздражения и возбуждения и 
освободиться от них. В сексуальных влечениях совершенно ясно проглядывает то, 
что они как в начале, так и в конце своего развития стремятся к получению 
удовольствия; они сохраняют эту первоначальную функцию без изменения. К тому же 
самому стремятся сначала и другие влечения Я. Но под влия– 
[142]
нием наставницы-необходимости влечения Я быстро научаются заменять принцип 
удовольствия какой-либо модификацией. Задача предотвращать неудовольствие 
ставится для них почти наравне с задачей получения удовольствия; Я узнает, что 
неизбежно придется отказаться от непосредственного удовлетворения, отложить 
получение удовольствия, пережить немного неудовольствия, а от определенных 
источников наслаждения вообще отказаться. Воспитанное таким образом Я стало 
«разумным», оно не позволяет больше принципу удовольствия владеть собой, а 
следует принципу реальности (Realitдtsprinzip), который, в сущности, тоже хочет 
получить удовольствие, хотя и отсроченное и уменьшенное, но зато надежное 
благодаря учету реальности.

Переход от принципа удовольствия к принципу реальности является одним из 
важнейших успехов в развитии Я. Мы уже знаем, что сексуальные влечения поздно и 
лишь нехотя проходят этот этап развития Я, а позже мы услышим, какие 
последствия имеет для человека то, что его сексуальность довольствуется таким 
непрочным отношением к внешней реальности. И в заключение – еще одно 
относящееся сюда замечание. Если Я человека имеет историю развития, как либидо, 
то вы не удивитесь, услышав, что бывают и «регрессии Я», и захотите узнать, 
какую роль этот возврат Я на более ранние фазы развития может играть в 
невротических заболеваниях.




[143]



ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ЛЕКЦИЯ. Пути образования 
симптомов

Уважаемые дамы и господа! Для неспециалиста сущность болезни составляют 
симптомы, выздоровление, как он считает, – устранение симптомов. Врач же 
признает существенным отличие симптомов от болезни и считает, что устранение 
симптомов еще не является излечением болезни. Но что реального остается от 
болезни после устранения симптомов – то это лишь способность образовывать новые.
 Давайте поэтому встанем пока на точку зрения неспециалиста и будем считать, 
что проникновение в суть симптомов означает понимание болезни.

Симптомы – мы говорим здесь, разумеется, о психических (или психогенных) 
симптомах и психическом заболевании – представляют собой вредные для всей жизни 
или, по крайней мере, бесполезные акты, на которые лицо, страдающее ими, часто 
жалуется как на вынужденные и связанные для него с неприятностями или 
страданиями. Их главный вред заключается в душевных затратах, которых стоят они 
сами, а в дальнейшем в затратах, необходимых для их преодоления. При 
интенсивном образовании симптомов оба вида этих затрат могут привести к 
чрезвычайному обеднению личности в отношении находящейся в ее 
[144]
распоряжении душевной энергии и тем самым к ее беспомощности при решении всех 
важных жизненных задач.