ся на собственном Я, а впоследствии часть его переносится на 
объекты; но по существу этот переход либидо на объекты не окончательный процесс,
 и оно все же продолжает относиться к охваченным им объектам, как тельце 
маленького протоплазматического существа относится к выпущенным им псевдоподиям.
 Мы, естественно, сначала не замечали этой доли либидо, так как исходили в 
нашем исследовании из невротических симптомов. Наше внимание приковали к себе 
только эманации этого либидо, его способность привязываться к внешним объектам 
и снова обращаться во внутрь. Говоря в общих, более грубых чертах, мы видим 
известное противоречие между Я-либидо и объект-либидо. Чем больше расходуется и 
изживается одно, тем бедней переживаниями становится другое. Высшей фазой 
развития объект-либидо кажется нам состояние влюбленности, которое рисуется нам 
как отказ от собственной личности вследствие привязанности к объекту, и 
противоположность которого составляет фантазия (или внутреннее восприятие) 
параноика о гибели мира [2 - Имеются два механизма этой гибели мира, один — 
когда все либидо переносится на любимый объект, другой — когда оно целиком 
возвращается к Я.]. Наконец, что касается различных видов психической энергии, 
то мы полагаем, что сначала, в состоянии нарцизма, оба вида энергии слиты 
воедино, и наш грубый анализ не в состоянии их различить, и только с 
наступлением привязанности к объектам является возможность отделить сексуальную 
энергию в виде либидо от энергии влечений Я.

Прежде чем продолжать, я должен коснуться еще двух вопросов, которые вводят нас 
в самую гущу всех трудностей этой темы. Во-первых: как относится нарцизм, о 
котором здесь идет речь, к автоэротизму, описанному нами как ранняя стадия 
либидо? Во-вторых: раз мы признаем, что либидо первично сосредоточивается на Я, 
то для чего вообще отличать сексуальную энергию влечений от несексуальной? 
Разве нельзя было бы устранить все трудности, вытекающие из отделения энергии 
влечений Я от Я-либидо и Я-либидо от объекта-либидо, если мы предположим одну 
единую психическую энергию? Относительно первого вопроса я замечу следующее: 
совершенно неизбежно предположение, что единство личности Я не имеется с самого 
начала у индивида: ведь Я должно развиться, тогда как автоэротические влечения 
первичны: следовательно, к автоэротизму должно присоединиться еще кое-что, еще 
какие-то новые переживания для того, чтобы мог образоваться нарцизм.

Требование дать определенный ответ на второй вопрос должно вызвать у всякого 
психоаналитика определенно неприятное чувство. С одной стороны, стараешься не 
поддаться этому чувству, вызванному тем, что оставляешь область 
непосредственных наблюдений ради бесплодных теоретических споров, а с другой 
стороны, все же нельзя избежать необходимости хоть попытаться дать объяснение 
явлениям, с которыми сталкиваешься. Несомненно, представления вроде Я либидо, 
энергия влечений и т. п. не отличаются ни особенной ясностью, ни богатством 
содержания; спекулятивная теория этих отношений исходила бы прежде всего из 
точного определения этих понятий. Однако, по моему мнению, в этом-то и 
заключается различие между спекулятивной теорией и наукой, которая создается 
посредством объяснения эмпирических данных. Последняя охотно уступает 
спекулятивному умозрению все преимущества гладкой, логически безупречной 
обоснованности и готова удовлетвориться туманными, едва уловимыми основными 
положениями, надеясь по мере своего развития ясно их определить и, быть может, 
заменить их другими. Не эти идеи образуют ту основу, на которой зиждутся все 
построения нашей , науки; такой основой является исключительно наблюдение. Идеи 
же эти составляют не самый нижний фундамент всего научного здания, а только 
верхушку, крышу его, и могут быть сняты и заменены другими без всякого вреда 
для целого. В последнее время мы переживали подобное явление в физике, основные 
воззрения которой о материи, центрах силы, притяжении и т. п. вряд ли внушают 
меньше сомнений, чем соответствующие положения в психоанализе.

Ценность понятий “Я-либидо”, “объект-либидо” заключается в том, что они 
возникли благодаря переработке самых детальных незначительных особенностей 
невротических и психотических процессов. Подразделение либидо на относящееся к 
Я и на связанное с объектами непосредственно вытекает из первого положения, 
отделяющего сексуальное влечение от влечений Я. Такое подразделение 
предписывается анализом чистых неврозов перенесения (истерии, навязчивых 
состояний), и я знаю только одно — что все другие попытки объяснить эти 
феномены потерпели полную неудачу.

При полном отсутствии какого-либо учения о влечениях, дающего возможность 
ориентироваться в этом вопросе, вполне допустимо или, лучше, даже необходимо 
проверить какое-нибудь одно предположение, последовательно проводя его до тех 
пор, пока оно не окажется несостоятельным или не подтвердится вполне. В пользу 
предполагаемого первичного подразделения на сексуальные влечения и влечения Я 
говорит, помимо удобства такого подразделения для аналитического изучения 
“неврозов перенесения”, еще и многое другое. Я согласен, что один этот момент 
мог бы допускать еще и другое объяснение, так как в таком случае дело шло бы об 
индифферентной психической энергии, становящейся либидо лишь благодаря акту 
привязанности к объекту. Но, во-первых, разделение этих понятий соответствует 
общепринятому подразделению первичных влечений на голод и любовь. Во-вторых, в 
пользу его говорят биологические соображения. Индивид действительно ведет 
двойное существование — как самоцель и как звено в цепи, которой он служит 
против или, во всяком случае, помимо собственной воли. Даже сексуальность он 
принимает за нечто вполне соответствующее своим желаниям, между тем как, с 
другой точки зрения, сексуальность является только придатком к его зачаточной 
плаз