ешнем мире,  в  особен-
ности если перед ним будут стоять  сложные  задачи.  Последней  техникой
жизни, обещающей ему хотя бы эрзац удовлетворения,  остается  бегство  в
невроз, что и происходит, зачастую уже в юные годы. Тот, кто видит  кру-
шение своих стремлений к счастью в более позднем возрасте, находит  уте-
шение в наслаждении хронической интоксикацией либо предпринимает отчаян-
ную попытку бунта - психоз10. Религия препятствует этой  игре  выбора  и
приспособления, так как она навязывает всем в равной степени  свой  путь
достижения счастья и защиты от страданий. Ее техника состоит в  умалении
ценности жизни и и иллюзорном искажении  реальной  картины  мира  -  его
предпосылкой является запугивание интеллекта. Ценой насильственной  фик-
сации психического инфантилизма и включения в систему массового  безумия
религии удается спасти многих людей от индивидуального  невроза.  Но  не
более того - как уже было сказано выше, к счастью ведут многие доступные
людям пути, хотя ни один из них не приводит к нему наверняка. Не  держит
своих обещаний и религия. Когда верующий в  конце  концов  обнаруживает,
что вынужден говорить о онеисповедимых путях Господнихп, то тем самым он
признает последним  утешением  в  страданиях  и  источником  наслаждения
только безусловную покорность. Если он готов на это, наверное, он мог бы
обойтись и без окольных путей.

   III
   Наше исследование о счастье пока не научило нас  практически  ничему,
что не было бы общеизвестным. Даже если мы  добавим  вопрос  о  причинах
труднодостижимости счастья, перспектива получить нечто новое не покажет-
ся намного большей. Мы уже дали на него ответ, указав на  три  источника
страданий: всесилие природы, бренность нашего тела и недостатки учрежде-
ний, регулирующих взаимоотношения людей в семье, государстве и обществе.
Насчет первых двух наш ум не знает колебаний: мы принуждены признать эти
источники страданий неизбежными и подчиниться. Мы  никогда  не  добьемся
полноты власти над природой; наш организм, сам часть природы, всегда ос-
танется бренным, ограниченным в приспособлении и в  деятельности.  Такое
признание не ведет к параличу деятельности, напротив, оно указывает нап-
равление нашим действиям. Если уж мы не в силах избавиться от всех стра-
даний, то мы можем устранить одни, смягчить другие - в этом убеждает нас
опыт многих тысячелетий. Иным является наше отношение к третьему,  соци-
альному источнику страданий. Его нам хотелось бы вообще  устранить,  ибо
мы не в состоянии понять, почему нами же созданные институты  не  должны
служить нам скорее защитой, быть благодеянием. Действительно, стоит  по-
думать, насколько плохо нам удалось это убежище от страданий, как возни-
кает подозрение, не скрывается ли здесь какая-то часть  непобедимых  сил
природы, в данном случае - свойства нашей психики.
   Рассматривая эту возможность, мы сталкиваемся с одним предположением,
столь поразительным, что стоит на  нем  остановиться.  Оно  гласит,  что
большую часть вины за наши несчастья несет наша так называемая культура;
мы были бы несравнимо счастливее, если бы от нее отказались и  вернулись
к первобытности. Я называю это утверждение поразительным, поскольку, как
бы мы ни определяли понятие культуры, все же не вызывает  сомнений,  что
все наши средства защиты  от  угрожающих  страданий  принадлежат  именно
культуре.
   Каким образом столь многие пришли к этой точке зрения, к этой  удиви-
тельной враждебности к культуре? Я полагаю, что  глубокое,  издавна  су-
ществовавшее недовольство культурным состоянием создало почву, на  кото-
рой в определенных исторических обстоятельствах могло произрасти  подоб-
ное осуждение культуры. Мне кажется, что последнее  и  предпоследнее  из
этих обстоятельств были мною установлены; я не обладаю достаточной  уче-
ностью, чтобы проследить всю их цепь в истории человеческого рода.  Фак-
тор враждебности к культуре был причастен уже к победе христианства  над
языческими религиями. Враждебность к культуре была близка  христианскому
учению, лишавшему ценности земную жизнь. Предпоследний исторический  по-
вод появился вместе с географическими открытиями, когда путешествия при-
вели европейцев в соприкосновение с примитивными народами  и  племенами.
Недостаточность наблюдений и отсутствие понимания их  нравов  и  обычаев
были причиной того, что европейцам показалось, будто  эти  народы  ведут
простую, незамысловатую и счастливую жизнь, недоступную для  превосходя-
щих их культурою посетителей. Дальнейший опыт поправил  многие  суждения
такого рода. Часто легкость  жизни,  объясняемая  великодушием  природы,
позволяющей беспечно удовлетворять насущные потребности, ошибочно припи-
сывалась отсутствию запутанных требований культуры. Последний повод  нам
особенно хорошо знаком: он был выявлен вместе с установлением  механизма
неврозов, грозящих подточить и то небольшое счастье, каковым владеет че-
ловек культуры. Обнаружилось, что человек невротизируется, ибо не  может
вынести всей массы ограничений, налагаемых на него обществом во имя сво-
их культурных идеалов. Из этого был сделан вывод,  что  со  снятием  или
значительным уменьшением этих ограничений произошел бы возврат к утерян-
ным возможностям счастья.
   К этому добавляется еще одно разочарование. За время жизни  последних
поколений люди достигли изумительного прогресса в естествознании  и  его
технических применениях, их господство над природой  необычайно  укрепи-
лось. Всем известны различные стороны этого прогресса, вряд ли есть нуж-
да их перечислять. Люди гордятся этими достижениями и имеют на то право.
Но они заметили, что новообретенное господство над пространством и  вре-
менем, подчинение сил природы