вечера, решил продолжить свой праздник. Слегка выпив, он отправился в город и 
заказал себе новый костюм. После ленча ему показалось, что ему пора обзавестись 
и другими вещами, поэтому он купил себе три пары ботинок, четыре шляпы и дюжину 
рубашек. Ему приглянулась девушка, обслуживавшая его в магазине готового платья,
 и он провел остаток этого дня у прилавка с рубашками, рассказывая ей громким 
голосом смешные истории; это привело ее в некоторое смущение, хотя некоторые из 
историй показались ей и в самом деле забавными, а его милые манеры ей нравились.
 У него не хватило денег уплатить за все купленное, но отца его хорошо знали в 
Аркадии, лежавшей всего в двадцати милях от Олимпии, и ему был предоставлен 
достаточный кредит.
Вечером он обошел с продавщицей ночные клубы, где они все проделали с широким 
размахом. Пили они одно шампанское, и в каждом месте, куда они являлись, Джен 
угощал всех присутствовавших, расписываясь на чеках именем своего отца. Затем 
он вместе с продавщицей отправился в мотель, где они провели ночь.
На следующий день Джен снова не пошел в школу. Вместо этого он обошел все клубы,
 где был накануне вечером, требуя, чтобы ему показали подписанные им чеки. И 
везде он жаловался, что с него взяли лишнее. Он пошел, наконец, со своими 
жалобами к юристу, который посоветовал ему лучше над всем этим поразмыслить. 
Джен пошел к другому юристу; тот сказал, что должен посмотреть чеки, и тогда 
выяснится, что можно сделать. Джен стремился, однако, к немедленным действиям; 
он обратился в полицию и потребовал, чтобы полицейский пошел с ним ознакомиться 
с делом. В полицейском участке он вел себя так развязно и шумно, что его едва 
не арестовали за пьянство; но он предложил им понюхать его дыхание, и они 
должны были признать, что алкоголем от него не пахло. Он похлопал сержанта по 
плечу и, позабыв, зачем пришел, вышел из участка, громко распевая песню. Он 
шатался по Мейн-стрит, подмигивая всем встречным девушкам, и наконец зашел в 
галантерейный магазин Гарри. Обойдя магазин, он заявил, что покупает все 
имеющиеся в нем перчатки. У хозяина возникли подозрения, но он выдал Джену 
шесть дюжин мужских перчаток, после того как тот подписал бумагу, по которой 
отец его обязан был оплатить покупку до первого числа.
Взяв пригоршню перчаток, Джен взобрался в кузов стоявшего рядом маленького 
грузовика и начал рекламное выступление. Он расхваливал чудесные качества 
перчаток; собралась толпа, но никто их не покупал. Это обозлило его, и вскоре 
он стал делать саркастические замечания о скрягах, населяющих Аркадию.
На соседнем дереве запела птичка, и Джен, прервав свою речь, стал 
прислушиваться к ее пению. Затем он начал громко свистеть, подражая птичке. 
Через несколько минут прошла миловидная девушка. Не обращая внимания на толпу, 
Джен спрыгнул с грузовика и устремился за нею, швырнув в нее несколько перчаток.
 Как раз в этот момент подъехала полицейская машина. Джен увидел направляющихся 
к нему полицейских и от души рассмеялся. Затем, со всей возможной скоростью, он 
выхватил из коробок перчатки и забросал ими толпу.
В участке подтвердилось, что он не пьян; вызвали его отца и рассказали ему всю 
историю. Мистер Ленд отвез его в Олимпию, где он был помещен в больницу.
Его возбужденное состояние скоро прошло, но доктор Трис сказал отцу, что он 
нуждается в длительном отдыхе. Однако Джен, стыдясь своего поведения, решил 
искупить его, вернувшись в колледж, и приняться за работу еще усерднее прежнего.
 Этот замысел поддержал его отец, непременно желавший иметь в семье юриста; тем 
более что Джен казался ему вполне здоровым. Вопреки совету доктора Триса, Джен 
снова отправился в Аркадию. Друзья отнеслись к нему по-разному, но он старался 
избегать столкновений и, казалось, не особенно волновался из-за сплетен на его 
счет, ходивших по общежитию. Он жил спокойно и усердно учился, избегая ночных 
клубов и магазина готового платья, где встретился с девушкой.
Поскольку Джен пропустил в этом семестре почти два месяца, ему пришлось изрядно 
переволноваться во время экзаменов. Он не был уверен в результате и знал, что 
отец вряд ли простит ему неудачу. В день окончания экзаменов, вместо того чтобы 
собираться домой, как другие студенты, он сидел с мрачным видом в своей комнате.
 Теперь, когда все кончилось, его беспокойство час от часу возрастало. 
Последние полтора месяца он испытывал переутомление. Вечером ему было трудно 
уснуть, и он просыпался до рассвета, чувствуя себя еще более усталым, чем перед 
сном. Ему не хотелось есть, у него пропало половое влечение и пропал интерес к 
людям, которые теперь только раздражали его. Ход его мыслей замедлился, и ему 
было трудно сосредоточиться на занятиях. Происходящее вокруг не вызывало у него,
 казалось, обычного интереса; он начинал плакать без особой причины, 
подпрыгивал от каждого шума. Глаза его быстро уставали, он страдал запором, 
отрыжкой и изжогой. Он принялся размышлять о своем поведении после прошлого 
семестра, а также о различных своих поступках в более раннем возрасте, которых 
он стыдился; у него было ощущение, что все о них знают и разглядывают его на 
улице.
В эту ночь Джен попытался повеситься на своем галстуке. К счастью, галстук 
оборвался, и Джен свалился на пол.
Он не поехал домой и на следующий день, а вечером попытался отравиться газом; 
заделав все щели в двери и окнах, он повернул рукоятку. Ему опять повезло: 
часть газа просочилась наружу, и хозяйка вовремя его нашла. Его снова отвезли в 
Олимпию, положили в больницу, и на этот раз семья его соглашалась со всем, что 
говорил доктор Трис. Джен пробыл в больнице шесть месяцев, а потом в течение 
года часто бывал у врача. Хотя он и сдал экзамены, он не вернулся в колледж, а 
уехал в город на севере штата и стал помощником заведующего магазином мужской 
одежды. В течение ряда лет он большей частью здоров, но раз в месяц по-прежнему 
посещает психиатра, и, когда он ощущает возбуждение или депрессию, врач 
прописывает ему соответствующее лекарство, так что он может жить и работать в