й группе сидел всегда тихо и явно испытывал 
сильное напряжение. Когда к нему обращались, он мгновенно отвечал 
невыразительными, штампованными фразами, которые заканчивал словами: 
«Наконец-то Норвил хоть что-то сказал, ха-ха», — после чего вновь замолкал. 
Стало ясно, что в его голове заключен строгий Родитель, который им управляет с 
помощью «двух кнопок»: выключен («Сиди тихо») и включен («Говори»). Норвил 
трудился в опытной лаборатории, и его поражало сходство его реакций с реакциями 
животных, у которых вживлены в мозг электроды.
«Электрод» — серьезное испытание для психотерапевта. Он должен в сотрудничестве 
со Взрослым пациента нейтрализовать «электрод», чтобы ребенок обрел свободу 
действий и спонтанность реакций. Он должен пересилить родительское 
«программирование» и страх пациента перед наказанием за непослушание. Это 
достаточно сложно даже в случае слабого контроля. Если же предписание внушено 
Бабой-Ягой или Веселым великаном, потребуется огромное терапевтическбе усилие 
(схема 7).



Заповедь

Естественный Родитель в отце и матери (в отличие от контролирующего Родителя) в 
известной степени запрограммирован самой природой, а потому вполне естественно, 
что родители заботятся о ребенке и защищают его. Оба родителя, каковы бы ни 
были их личные проблемы, желают ребенку добра. Они могут быть плохо 
информированы, но всегда хотят быть полезными или по крайней мере не причинять 
ребенку вреда. Они учат его тому, что, согласно их картине мира и жизненным 
представлениям, принесет ему благополучие и успех, Они пытаются наделять его 
мудростью, почерпнутой у собственных родителей. «Усердно трудись», «Будь 
хорошей девочкой», «Экономь деньги», «Никогда не опаздывай» — типичные заповеди 
многих родителей, воплощающие идею земной добродетели. В каждой семье имеются 
свои «фирменные» заветы, например: «Не ешь мел», «Принимай слабительное каждый 
день», «Никогда не суди о людях по внешности».
Поскольку «заповеди» исходят от заботливого Родителя, а сценарные предписания — 
от Родителя контролирующего или от сумасшедшего Ребенка, могут возникать 
противоречия. Они бывают внешними и внутренними. Внутренние противоречия 
порождаются двумя различными состояниями Я одного и того же родителя. Отцовский 
Родитель вещает: «Экономь деньги», — в то время как Ребенок отца подначивает 
«Ставь все сразу в этой игре». Это пример внутреннего противоречия. Когда один 
из родителей учит экономить, а другой советует тратить, то можно говорить о 
внешнем противоречии.
Руководящие сценарные предписания внушаются и начинают действовать в раннем 
возрасте, тогда как антисценарные призывы оказывают влияние позже. Запрещение 
пачкать пеленки понятно уже двухлетнему ребенку, а заповедь «Экономь деньги» 
почти непостижима детям вплоть до подросткового возраста, то есть до того 
времени, когда возникает необходимость в собственных карманных деньгах. В 
результате сценарные предписания, исходящие от матери, которая выглядит 
волшебницей в глазах младенца, обретают силу и прочность колдовского заклятия. 
А «заповеди» дает доброжелательная усталая домохозяйка, поэтому они и 
воспринимаются в лучшем случае как полезные советы.
Во время конфликта борьба оказывается неравной, и сценарные предписания всегда 
побеждают, если в дело не включается еще одна сторона, например психотерапевт. 
Дополнительная трудность состоит в том, что сценарий обычно соответствует 
жизненным реальностям, как они есть: взрослые люди действительно могут 
совершать нелепые поступки, и ребенок это отлично видит. В то же время 
антисценарий не отвечает полностью данным его опыта, он, может быть, и не 
сталкивается с теми, кто обрел счастье благодаря тому, что усердно трудился, 
экономил деньги, не опаздывал, не употреблял вина, вовремя принимал 
слабительное и т.д.
Различие между сценарием и антисценарием помогает разрешить вопрос, нередко 
возникающий у пациентов, когда они узнают от психотерапевта, что беспокоящие их 
проблемы восходят к их раннему возрасту. «Как же так? говорит пациент. — Ведь 
когда я учился в колледже, у меня было все вполне благополучно». Когда пациент 
учился в колледже, он следовал антисценарию, а затем случилось что-то, 
вызвавшее «сценарный прорыв». Но это слишком поверхностный ответ, он не может 
решить проблему, однако по меньшей мере подсказывает, где искать ее истоки.
Попытки следовать одновременно плохому сценарию и добропорядочному антисценарию 
могут породить странные действия, как, например, в случае девочки, которой злой 
Родитель отца часто бросал: «Чтоб ты исчезла!», тогда как заботливый Родитель 
матери требовал непременно носить резиновую обувь, чтобы не промокали ноги. В 
результате, когда девушка бросилась с моста в реку, на ней были резиновые 
сапожки.
Мы считаем, что антисценарий во многом определяет жизненный стиль личности, а 
сценарий управляет ее судьбой. Если они гармонируют друг с другом, то жизнь 
человека скорее всего пройдет незамеченной и его биография не будет 
публиковаться на внутренних страницах газет. Если же они конфликтуют, то, может 
быть, и будет материа