рофессии 
как деловой акт, от которого они не получали удовольствия. Если же наслаждение 
приходило, то оно трактовалось как грех.

Родители, формулируя тот или иной запрет, обычно полагают, что они исчерпывающе 
описали ситуацию, но не принимают во внимание тонкостей, учитывать которые сами 
постоянно учат своих отпрысков. Так, юноша, которому давалось наставление «не 
связываться с женщинами», может толковать это как разрешение «связываться» с 
особами мужского пола. С точки зрения «юридического» мышления он чист, ибо не 
делает того, что запрещено родителями. Девочка, которой сказали: «Не разрешай 
мальчикам себя трогать», — решает, что она в полном праве сама «трогать» себя. 
При такой казуистике поведение ее Послушного Ребенка полностью соответствует 
пожеланиям матери, тогда как ее Естественный Ребенок испытывает все «прелести» 
онанизма. Мальчик, которого предостерегли от всяких глупостей с девочками, 
считает это разрешением на «глупости» с самим собой. Строго говоря, никто из 
этих детей не нарушает родительских запретов. Поскольку они трактуют 
ограничения так же, как это они делали, если бы были юристами, то есть искали 
бы за что им «зацепиться», то в сценарном анализе мы обозначаем ограничения 
термином «
предписание
». Некоторым детям нравится быть послушными и не прибегать к казуистике. Другие 
находят себе более интересные занятия. Но так же, как многих взрослых занимает 
вопрос, как добиться своего, не нарушая закона, так и дети стремятся быть 
такими, как им хочется, не проявляя при этом непослушания. В обоих случаях чаще 
всего хитрость воспитывают и поощряют сами родители: это часть родительского 
программирования. Иногда результатом может стать выработка антисценария, в 
связи с чем ребенок сам меняет смысл сценария на противоположный, оставаясь в 
то же время послушным изначальным сценарным указаниям.




Сценарные элементы

Трансакционные аналитики не проповедуют мысль о том, что человеческие жизненные 
планы конструируются наподобие мифов или волшебных сказок. Они видят, что чаще 
всего детские решения, а не сознательное планирование в зрелом возрасте 
определяют судьбу человека. Что бы люди ни думали или ни говорили о своей жизни,
 нередко создается впечатление, будто какое-то мощное влечение заставляет их 
куда-то стремиться, очень часто совсем не в соответствии с тем, что пишется в 
их автобиографиях или трудовых книжках. Те, кто хочет делать деньги, теряют их, 
тогда как другие неудержимо богатеют. Те, кто заявляет, что ищет любви, 
пробуждают только ненависть даже у тех, кто их любит.
Родители, считающие, что они сделали все возможное для счастья своих детей, 
получают наркоманов, преступников и самоубийц. Эти противоречия существуют с 
самого возникновения человеческого рода.

Постепенно психотерапевты стали уяснять: то, что бывает порой бессмысленно с 
точки зрения Взрослого, имеет глубокий смысл применительно к части личности, 
называемой Ребенком. Ведь Ребенок любит мифы и волшебные сказки, верит, что 
именно таков был или мог быть когда-то мир. Поэтому можно обнаружить: планируя 
свою жизнь, дети часто следуют сюжету любимой истории. Неудивительно, что эти 
планы
могут
сохраняться и в двадцать, и в сорок или в восемьдесят лет, обычно даже 
преобладая над здравым смыслом. В поисках того, что произошло на самом деле, 
отталкиваясь, например, от автомобильной катастрофы или белой горячки, от 
судебного приговора или развода, игнорируя при этом «диагноз», психотерапевт 
обнаруживает, что результат почти всегда был в основном запланирован в возрасте 
до шести лет. Планы, или сценарии, имеют определенные общие элементы, 
образующие
сценарный аппарат
. Представляется, что в хороших сценариях работает один и тот же аппарат: 
творцы, лидеры, герои, почтенные предки, люди, выдающиеся в своей профессии. 
Аппарат определяет структурирование жизненного времени и оказывается тем же 
самым, что и аппарат, используемый для этой цели в волшебных сказках.

В сказках программируют великаны и ведьмы, благосклонные богини и спасенные 
животные, иногда — волшебники обоего пола. В действительной жизни их роль 
исполняют родители.
Психотерапевты больше знают о плохих сценариях, чем о хороших, ибо первые более 
драматичны и о них чаше говорят. 3.Фрейд, например, упоминает бесчисленное 
множество недачников, а единственные победители в его анализах — это Моисей, 
Леонардо [Имеются в виду библейский Моисей и Леонардо даВинчи.] и он сам. 
Победителей редко волнует история их удачи, тогда как проигравшим важно 
ответить на вопросы: «Почему?» и «Нельзя ли что-то исправить?». Так что в 
последующих разделах мы займемся сначала неудачными сценариями, относительно 
которых имеются довольно точные сведения. Здесь сценарный аппарат состоит из 
следующих элементов, данных в переводе ребенка на язык императивов 
(«марсианский»).
1. Один из родителей кричит в порыве гнева ребенку: «Исчезни!» или «Чтоб ты 
провалился!» — это указания о характере смерти. То же самое: «Ты кончишь, как 
твой отец» (алкоголик) — приговор на всю жизнь. Такая команда называется 
сценарный итог, или проклятие.
2. Родители дают указания негативного плана, как бы предохраняющие ребе