айна, но она уже заложена в душе его.
Его вторая душа, его ночное существо ощущает уже это,
чувствует, знает, хотя дневное сознание еще не знает.
И отсюда глубокая и невероятная по своей напряжен-
ности скорбная тревога.
Король
Опять покрыто тучами лицо?
Гамлет
О нет, напротив: солнечно некстати (I, 2).
Его слишком озаряет солнце — он отдан ночи, ее про-
рок, ибо невидимой связью своей (родительской, кров-
ной) он притянут к ней, к ночи, где теперь его отец.
Темные предчувствия его еще не вполне определились,
выявились, уяснились: свет солнца разгоняет и рассеи-
вает их, и он с мучительной напряженностью сосредо-
точивается на ночных ощущениях своих. Свет солнца —
не его свет; мир дня — не его мир. Он еще не знает, что
именно, но что-то здесь странно и необычно — это за-
ложено глубоко в его душе. Только подсознательная,
сублиминальная сфера души его ощущает это, и он му-
чится неродившимся, нарождающимся знанием. Он уже
тайный враг королю, еще не зная ничего, еще не дога-
дываясь.
Гамлет (в сторону)
И даже слишком близкий, к сожаленью (I, 2).
Но это не кажется, это точно есть в душе. Какое глубо-
кое ощущение реальности своих ночных предчувствий,
уверенности почти знание. Король и королева утешают
его: все просто, все обычно, все естественно, все понят-
но; напрасно: его пророческая душа знает, что здесь
есть что-то сверхъестественное, необычайное и странное.

 
Приложение	383
Вот необычайный по силе диалог — души знающей и не-
понимающего ума, дневного света неотразимых доводов
рассудка и ночных, пусть смутных и темных, ощущений
душой тайны.
Королева
Ах, Гамлет, полно хмуриться, как ночь!
Взгляни на короля подружелюбней.
До коих пор, потупивши глаза,
Следы отца разыскивать во прахе?
Так создан мир: что живо, то умрет
И вслед за жизнью в вечность отойдет.
Гамлет
Так создан мир.
Королева
Что ж кажется тогда
Столь редкостной тебе твоя беда?
Гамлет
Не кажется, сударыня, а есть.
Мне «кажется» неведомы. Ни этот
Суровый плащ, ни платья чернота,
Ни хриплая прерывистость дыханья,
Ни слезы в три ручья, ни худоба,
Ни прочие свидетельства страданья
Не в силах выразить моей души.
Вот способы казаться, ибо это
Лишь действия, и их легко сыграть.
Моя же скорбь чуждается прикрас
И их не выставляет напоказ.
Скорбь Гамлета, его непонятная грусть, его необыч-
ный глубокий траур сына по умершем отце темным пят-
ном, цветом ночи оттеняют безмятежный фон веселья и
торжества любви, силы, жизни, брака, коронации. Ему
самому непонятно это, но это не обычный траур, скорбь
сына по умершем отце; его душа несознанно, но верно
знает все. Все просто, все обычно, все умирает и пере-
ходит в вечность от земли; это — всеобщий жребий. Вот
два мировоззрения — человека дневного сознания, рас-
судка — короля; и темных глубин пророческой души
Гамлета. Короля и королеву тревожит, пугает скорбь
Гамлета, его траур; несознанно и они предчувствуют
роковую гибельность этого