це проговорилась
о Малютине, но автор почему-то выбрал эти эпизоды,
отбросив тысячи остальных, и уже в этом акте выбора,
отбора, отсеивания ненужного сказался, конечно, творче-
ский акт. Точно так же, как художник, рисуя дерево, не
выписывает вовсе, да и не может выписать каждого ли-
сточка в отдельности, а дает то общее, суммарное впе-
чатление пятна, то несколько отдельных листов, — точно

 
Анализ эстетической реакции	203
так же и писатель, отбирая только нужные для него чер-
ты событий, сильнейшим образом перерабатывает и
перестраивает жизненный материал. И, в сущности гово-
ря, мы начинаем выходить за пределы этого отбора, ко-
гда начинаем распространять на этот материал наши
жизненные оценки.
Блок прекрасно выразил это правило творчества в
своей поэме, когда противопоставил, с одной стороны,—
Жизнь — без начала и конца.
Нас всех подстерегает случай...
а с другой:
Сотри случайные черты —
И ты увидишь: мир прекрасен.
В частности, особенного внимания заслуживает обычно
организация самой речи писателя, его языка, строй,
ритм, мелодика рассказа. В той необычайно спокойной,
полновесной классической фразе, в которой Бунин раз-
вертывает свою новеллу, конечно, заключены все необхо-
димые для художественного претворения темы элементы
и силы. Нам впоследствии придется говорить о том пер-
востепенно важном значении, которое оказывает строй
речи писателя на наше дыхание. Мы произвели целый
ряд экспериментальных записей нашего дыхания во вре-
мя чтения отрывков прозаических и поэтических, имею-
щих разный ритмический строй, в частности нами запи-
сано полностью дыхание во время чтения этого расска-
за; Блонский совершенно верно говорит, что, в сущности
говоря, мы чувствуем так, как мы дышим, и чрезвычай-
но показательным для эмоционального действия каждого
произведения является та система дыхания53, которая
ему соответствует. Заставляя нас тратить дыхание ску-
по, мелкими порциями, задерживать его, автор легко
создает общий эмоциональный фон для нашей реакции,
фон тоскливо затаенного настроения. Наоборот, застав-
ляя нас как бы выплеснуть разом весь находящийся в
легких воздух и энергично вновь пополнить этот запас,
поэт создает совершенно иной эмоциональный фон для
нашей эстетической реакции.
Мы отдельно будем еще иметь случай говорить о том
значении, которое мы придаем этим записям дыхатель-
ной кривой, и чему эти записи учат. Но нам кажется
уместным и многозначительным тот факт, что самое ды-

 
204	Л. С. Выготский. Психология искусства
хание наше во время чтения этого рассказа, как показы-
вает пневмографическая запись, есть легкое дыхание, что
мы читаем об убийстве, о смерти, о мути, о всем ужас-
ном, что соединилось с именем Оли Мещерской, но мы в
это время дышим так, точно мы воспринимаем не ужас-
ное, а точно каждая новая фраза несет в себе освещение
и разрешение от этого ужасного. И вместо мучительного
напряжения мы испытываем почти болезненную лег-
кость. Этим намечается, во всяком случае, то аффектив-
ное противоречие, то столкновение двух противополож-
ных чувств, которое, видимо, составляет удивительный
психологический закон художественной новеллы. Я гово-
рю — удивительный, потому что всей традиционной эсте-
тикой мы подготовлены к прямо противоположному по-
ниманию искусства: в течение столетий эстетики твердят
о гармонии формы и содержания, о том, что форма ил-
люстрирует, дополняет, аккомпанирует содержание, и
вдруг мы обнаруживаем, что это есть величайшее заблу-
ждение, что форма воюет с содержанием, борется с ним,
преодолевает его и что в этом диалектическом противо-
речии содержания и формы как будто заключается
истинный психологический смысл нашей эстетической ре-
акции. В самом деле, нам казалось, что, желая изобра-
зить легкое дыхание, Бунин должен был выбрать самое
лирическое, самое безмятежное, самое прозрачное, что
только можно найти в житейских событиях, происшест-
виях и характерах. Почему он не рассказал нам о про-
зрачной, как воздух, какой-нибудь первой любви, чистой
и незатемненной? Почему он выбрал самое ужасное, гру-
бое, тяжелое и мутное, когда он захотел развить тему о
легком дыхании?
Мы приходим как будто к тому, что в художествен-
ном произведении всегда заложено некоторое противоре-
чие, некоторое