она сохраняли бы свое собственное пространство, часто говорили по телефону и 
проводили бы вместе выходные и отпуска). «Вы знаете, док, — сказал он тоскливо,
 — звучит точно как Дарлен».
Мораль этой предостерегающей истории заключается в том, чтобы с опаской 
относиться к позывам вмешаться и принять решение за пациента. Это всегда плохая 
идея. Как иллюстрирует эта виньетка, у нас не только нет магического кристалла, 
но мы еще и работаем с ненадежными сведениями. Информация, которую 
предоставляет нам пациент, не только искажена, но еще и изменяется по мере того,
 как проходит время или меняются отношения с терапевтом. Неизбежным образом 
возникают новые неожиданные факторы. Если, как это было в этом примере, 
информация, которую предоставляет пациент, всячески склоняет к принятию 
конкретных действий, то в этом случае пациент по целому ряду причин нуждается в 
поддержке для принятия особенного решения, которое может, а может и не быть 
самым толковым из всех возможных поступков.
Я стал особенно скептически настроен в отношении рассказов пациентов о вине 
супругов. Снова и снова у меня был опыт встречи с одним из супругов, и я был 
поражен отсутствием общих черт между человеком, сидящим передо мной, и тем, о 
ком я слышал в течение многих месяцев. Что обычно пропускается в рассказах о 
семейных разногласиях, так это роль пациента в этом процессе.
Для нас гораздо лучше полагаться на более достоверные данные — данные, не 
воспринимаемые через пристрастное изложение пациента. Существуют два особенно 
полезных источника гораздо более объективных наблюдений: сеансы с парами, на 
которых терапевт может посмотреть на взаимодействие между партнерами и 
фокусирование внимания на терапевтических взаимоотношениях здесь-и-сейчас, где 
терапевты могут видеть, какой вклад делают пациенты в их межличностные 
отношения.
Одно предостережение: иногда, когда доказательство того, что пациент стал 
жертвой насилия со стороны другого, слишком сильно и так очевидна необходимость 
решительных действий, — на терапевте лежит обязанность оказать всевозможное 
влияние, чтобы отстоять принятие конкретных решений. Я делаю все возможное, 
чтобы отговорить женщину, явно пережившую физическое насилие, от возвращения в 
то окружение, в котором она наверняка будет задета еще сильнее. Отсюда и 
оговорка «почти никогда» в заглавии этого раздела.
Глава 48. Решения: Via Regia в экзистенциальную суть 
Вмешательство для того, чтобы принять решения за пациентов, — это хороший 
способ потерять их. Пациенты, которые знают, что не могут и не будут ничего 
делать, — это несчастные пациенты. Выражают ли они свое негодование контролем 
над ними или чувствуют себя неадекватно, дрожат от одной мысли расстроить 
своего терапевта, результат часто один и тот же — они бросают терапию.
Однако, помимо возможности технической ошибки, существует даже более 
существенная причина не принимать решения за пациентов: есть куда лучший способ 
поступать с дилеммами в области принятия решений. Решения представляют собой 
Via Regia, королевскую дорогу, в богатую экзистенциальную область — сферу 
свободы, ответственности, выбора, сожаления, желания и воли. Для того чтобы 
довольствоваться преимущественно поверхностным советом, нужно отказаться от 
возможности исследовать эту область вместе с вашим пациентом.
Из-за того, что дилеммы, связанные с принятием решений, разжигают тревогу 
свободы, многие заходят достаточно далеко, чтобы только избежать активных 
решений. Потому-то некоторые пациенты ищут способ избавиться от решений и 
посредством хитростей заставляют доверчивых терапевтов снять с себя бремя 
решений.
Или же они заставляют других людей принимать решения за них: каждый терапевт 
консультировал пациентов, которые заканчивают отношения, так плохо обращаясь со 
своими партнерами, что те предпочитают уйти. Другие надеются только на 
какой-нибудь явный проступок со стороны другого: например, одна моя пациентка, 
находящаяся в невероятно разрушительных отношениях, сказала мне: «Я не в 
состоянии заставить себя закончить эти отношения, но я молю о том, чтобы 
поймать его в постели с другой женщиной — тогда я могла бы оставить его».
Один из первых моих шагов в терапии представляет собой помощь пациентам в 
принятии ответственности за свои поступки. Я пытаюсь помочь им понять, что они 
принимают решения, даже не решившись, или заставив другого принять решения за 
них. Как только пациенты принимают это исходное условие и начинают отдавать 
себе отчет в собственном поведении, тогда тем или иным способом я ставлю 
основной вопрос терапии: «Вы удовлетворены этим?» (Удовлетворены как природой 
этого решения, так и способом его претворения.)
Рассмотрим, например, женатого мужчину, состоящего в связи на стороне. Он 
отдаляется от своей жены и так плохо обращается с ней, что именно она, а не он 
сам принимает решение разорвать этот брак. Я приступаю к тому, чтобы раскрыть 
его паттерн отречения от своих решений, паттерн, который приводит его к 
ощущению, что им управляют внешние события. До тех пор, пока он отрицает свои 
собственные действия, настоящая трансформация маловероятна, потому что его 
внимание будет направлено на изменение окружающей среды вокруг, а не на его 
внутренние перемены. Только когда этот пациент осознает свою ответственность за 
разрушение брака, а кроме того, поймет, что именно он решил разорвать его, 
тогда я обращу его внимание на то, насколько он удовлетворен тем, как именно он 
принял это решение. Поступал ли он хорошо по отношению к своей партнерше в 
течение столь долгих лет, к матери своих детей? О чем он будет сожалеть в 
будущем? Будет ли он уважать сам себя?
Глава 49. Сконцентрируйтесь на сопротивлении решению 
Почему решения сложны? В романе Джона Гарднера «Грендел» протагонист,