иделся Старик-без-Глаза.
-- Почему зря? -- продолжало оно. -- Пусть так постоит: была бы могила -- 
желающие всегда найдутся!..
Пока шли эти препирательства, в атмосфере начали происходить волнения... Тонкий 
и длинный, как игла, звук проткнул пространство.
Глава 7. Священный ужас по ничтожному поводу
Волнения все происходили и происходили -- в конце концов гости со страхом 
принялись озираться по сторонам.
-- Это Он! -- в ужасе прошептал Ой ли-Лукой ли и без перехода возопил: -- 
Спасайся кто может!
Поддавшись панике, Петропавел вслед за другими опрометью бросился к могиле, 
крича на ходу:
-- Там занято! Это моя могила! Ее для меня вы-- копали!
Ему удалось обогнать всех, даже стремительно молодевшего на бегу 
Старика-без-Глаза, и исполинским прыжком Петропавел раньше других прыгнул в яму.
 Остальные упали на него сверху. Рядом сопел потный Гном Небесный, оказавшийся 
довольно прытким.
-- Что случилось? -- спросил Петропавел у Гнома.
-- Муравей-разбойник... приближается! Слышишь богатырский пописк? -- еле 
выдохнул тот: маленький, он с трудом выдерживал вес стольких тел сразу.
-- Что он с нами сделает?
-- Ничего! -- дрожа от страха ответил Гном Небесный. -- В том-то весь и ужас.
-- Чего ж ужасаться, если нам ничего не грозит? -- прохрипел Петропавел 
полузадушенно.
-- Это священный ужас, ужас наших предков! -- Гном Небесный трясся, тем самым 
позволяя Петропавлу хотя бы изредка перехватывать воздух.
-- У вас у всех общие предки, что ли? -- еле выдавил из себя Петропавел.
-- Предки у всех общие, -- понятно ответили ему. -- Не думайте, что у Вас они 
какие-то уникальные. -- Это был голос Белого Безмозглого. Петропавла неприятно 
поразило, что у него с Белым Безмозглым общие предки.
-- Эй вы там, внизу, заткнитесь! -- раздался сверху голосок Дитяти-без-Глаза. 
-- Не мешайте испытывать ужас!
-- Да плевал я на ваш ужас! -- разозлился Петропавел и нечеловеческим усилием 
продрался наружу сквозь груду тел.
Творившееся наверху потрясло его. Дул шквалистый ветер. Столетние дубы носились 
над землей, вывороченные корнями наверх. Сверкала молния, гремел гром, шел 
ливень с градом, и валил снег. Началось землетрясение. В образовавшуюся 
неподалеку от могилы трещину затянуло окрестный лес. Откуда-то принеслась 
песчаная буря, а вслед за ней потекла раскаленная лава. Петропавла шарахало из 
стороны в сторону, и он проклинал себя за то, что вылез из могилы. Виновника 
всех этих бедствий видно не было. Внезапно все стихло -- и в зловещей тишине 
над миром раздался богатырский пописк: вакханалия прекратилась. Петропавел 
огляделся вокруг: разрушения были чудовищными.
Тут над могилой показалось искаженное ужасом младенческое лицо Пластилина Мира. 
При виде Петропавла лицо осовело.
-- Чего Вы вы-вы-вылезли? -- заикаясь, белыми губами произнес чуть слышно 
Пластилин Мира.
-- Я хотел увидеть Муравья-разбойника. -- Петропавел был точно пьяный.
Некоторое время Пластилин Мира омуравело глядел на него и потом свалился в 
могилу, -- по-видимому, без чувств. В могиле долго было тихо. Внезапно там 
начался страшный гвалт, продолжавшийся час-полтора, и наконец один за другим 
все молча выбрались на поверхность. Лица их были торжественны и суровы.
После того как вышедшие из могилы построились в шеренгу по одному, вперед 
выступил Бон Жуан. Он произнес речь:
-- О герой! Все мы выстроились перед Тобою* в шеренгу по одному для того, чтобы 
выразить наше восхищение Твоим смелым и совершенно бессмысленным поступком. Ты, 
который еще несколько минут назад трясся за свою паршивую жизнь, явил нам всем 
образец отчаянной отваги и беспрецедентной глупости. Среди нас нет равных Тебе. 
Нашим большим коллективным разумом мы не смогли постичь, зачем Тебе, герою, 
понадобилось видеть Муравья-разбойника, когда при появлении его достаточно 
оттрепетать и стихнуть. Никому из нас никогда не приходила в голову эта 
уникально идиотская мысль -- лицезреть Его. Сперва она показалась нам 
кощунственной, но потом общими усилиями мы вспомнили наше древнее предание, в 
котором высказано такое пророчество: "И придет бесстрашный и глупый человек, и 
поцелует Спящую Уродину как свою возлюбленную, и пробудит Ее от сна".
* Он так и произнес это слово -- с большой буквы. 
О герой! Мы поняли, кто тот бесстрашный и глупый человек. Это Ты...
Тут Бон Жуан вздрогнул: он вспомнил, что Петропавел -- мужчина, а стало быть, 
разговаривать с ним не имеет смысла. Бон Жуан умолк и стал в шеренгу, из 
которой тотчас же вытолкнули почти вышедшего из состояния омуравелости 
Пластилина Мира с помятым личиком. Он тоже произнес речь.
-- Ну что ж... -- начал он и сам же себе ответил: -- Да ничего! Случилось то, 
чего не случалось, а если и случалось, то другое. Среди нас нашелся тот, кого 
не было среди нас, но оказалось, что был. Это, как говорится, и радостно и 
грустно. Грустно потому, что его не было, а радостно потому, что оказалось, что 
был. Теперь у нас есть все основания сказать, что нет никаких оснований 
говорить, будто герои перевелись в наше время. Они, конечно, перевелись -- и 
никто с этим не спорит, однако сегодня мы вид