страдают психически от своих страхов и от ограничений свободы, которые 
возлагают на них их фобии. Навязчиво-невротические дети чувствуют себя 
беспомощными
      Глава 6. Пути и возможности терапии
      241
      по отношению к незнакомым силам, которые вынуждают их совершать 
изнуряющие и бессмысленные действия. Случается, что дети бывают в состоянии 
открыто выразить такие чувства, как показывают следующие примеры. Т^ак, один 4,
6-летний пациент говорит своему аналитику, после того как он в его присутствии 
осуществлял навязчивые действия: "Теперь ты, по крайней мере, видишь, что я 
вынужден делать, хочу я этого или нет". Или одна б-летняя девочка со школьной 
фобией говорит своей маме: "Ты не должна думать, что я не хочу идти в школу. Я 
хочу, но я не могу". Один тяжелый латентный ребенок, старший среди более 
младших братьев и сестер, мучимый угнетающей ревностью и пени-совой завистью, 
бормочет про себя: "Все другие дети хорошие, только я плохой. Почему я должен 
быть плохим?" Все эти дети в таком случае выражали именно то чувство, что они 
не такие, какими они хотят быть, и что их собственное Я ничего не может сделать,
 чтобы осуществить их собственные СВЕРХ-Я-требования. (См. также Борнштейн, 
1951) С другой стороны, от такого отношения к собственным трудностям мы не 
можем ожидать больше, чем оно делает ребенка доступным для знакомства с 
анализом. Оно исчезает в анализе само, как только начинают играть роль 
сопротивление и перенос; оно является, в отличие от взрослых, недостаточно 
постоянным и недостаточно прочным, чтобы противостоять смене эмоций во время 
аналитической обработки и неминуемым в анализе отказам, разочарованиям, 
чувствам страха и пр. Я анализируемых взрослых имеет двойственную роль. Оно 
расщепляется при аналитической обработке на наблюдающую и наблюдаемую части. 
Позиция, которая помогает преодолеть многие трудности и смывается одолевающими 
чувствами только на вершине переноса невроза. Как подробно описал Рихард Штерба 
("Судьба Я в терапевтическом процессе", Межд. психоанал. журнал, XX, 1934), 
наблюдающая часть Я идентифицирована с ролью аналитика, разделяет его растущее 
понимание внутренних процессов и принимает действенное участие в 
терапевтической работе. Мы не имеем никакого основания ожидать от ребенка 
соответствующего понимания своих внутренних процессов. Так называемая 
интроспекция является способностью взрослых, которая в детстве еще не сформиро-
       242
      А. Фрейд
      вана. Где есть предрасположенности в этом направлении, они принадлежат не 
нормальному развитию, а патологическим расщеплениям, например, расщеплению 
между любовью и ненависть, как оно имеет место в повышенной эмоциональной 
амбивалентности, или усиленному расщеплению'между Я и СВЕРХ-Я, которое 
проявляется в качестве чувства вины, самокритики и самоистязания при 
инфантильных навязчивых неврозах и навязчивых характерах. Не считая такие 
случаи, дети не имеют обыкновения давать себе отчет, что с ними происходит. Их 
любопытство и интерес остаются на долгие годы целиком направленными на внешний 
мир. Лишь в пубертатности мы находим у определенных шизоидных типов чрезмерное 
и обычно мучительное занятие собственной персоной и внутренними процессами. 
Отсутствие понимания собственной внутренней жизни заключается в склонности 
детей превращать каждый внутренний конфликт в конфликт с внешним миром. Если 
дети в своих действиях идут против своей совести, они скорее дадут родителям 
наказать себя за какое-нибудь, часто давно случившееся непослушание, вместо 
того, чтобы испытывать чувство вины, исходящее из собственного СВЕРХ-Я. 
Например, латентные дети, которые охраняют свои сексуальные фантазии и занятия, 
делают после каждого акта мастурбации все, что только возможно, чтобы настроить 
против себя внешний мир (учителей, родителей и пр.). Преступное поведение детей 
во многих случаях можно тем же самым образом свести к поиску наказания. 
("Нарушитель из-за чувства вины"). Большинство известных нам механизмов защиты 
преследует такую же цель. При инфантильных неврозах вызывающие страх оральные и 
анальные побуждения, желание смерти родителям, братьям и сестрам и т.п. 
смещаются из внутреннего мира на персоны внешнего мира (проецируются). Тем 
самым внутренняя борьба против запретного инстинктивного желания превращается 
во внешнюю борьбу против мнимого соблазнителя или преследователя, и ребенок 
может чувствовать себя не виновным. Таких смещений особенно много при 
инфантильных фобиях. В этом случае аналитик должен обратно превратить кажущуюся 
исходящей извне опасность опять в лежащий в ее основе внутренний конфликт между 
инстинктом, Я и СВЕРХ-Я.
      Глава 6 Путч и возможности терапии
      243
      Для детского аналитика важно уяснить себе, как весьма прямое бегство от 
внутреннего конфликта воздействует на все отношение ребенка к лечению. Ребенок 
ожидает для своего облегчения не внутренних изменений, а изменений во внешнем 
мире. Он хочет сменить школу, чтобы покинуть учителя, который является для него 
не чем иным, как внешним представителем его внутренней совести; или покинуть 
товарища по классу, который посредством проекции своих собственных 
инстинктивных желаний воспринимается как соблазнитель; или ускользнуть от 
агрессивных друзей, чьи устрашающие выпады . на самом деле лишь исполняют его 
собственные пассив-но-мазохистические желания. Терапевт, который справедливо 
возражает против таких "попыток исцеления", превращается в глазах ребенка из 
ожидаемого помощника в новую и увеличивающуюся опасность. К сожалению аналитика 
родители слишком часто встают на сторону ребенка. Они также верят скорее в 
эффективность изменений в окружающем мире (смена школы, устранений от "плохого