семьях  у  подростков  (без  разделения  по  полу) достоверно  выше  уровень
нейротизма и интроверсии. Подростковый вариант Кет-тела менее чувствителен к
разделению личностных особенностей детей из полных и неполных семей.
 Ситуация развода может быть драматичной для девочек, если они привязаны
к  отцам  и  имеют  много  общего с  ними.  Возникающие реактивные наслоения
нередко усугубляются  беспокойством по поводу возможной потери матери, т. е.
тревогой  одиночества и  социальной изоляции.  Нередко  девочки (и мальчики,
похожие на  отца) не отпускают мать  от  себя, испытывая каждый  раз  острое
беспокойство  при ее уходе. Им кажется,  что мать может  не вернуться, что с
ней  может  что-либо случиться.  Нарастает  общая  боязливость,  усиливаются
страхи, идущие из более раннего возраста, и частыми диагнозами в этом случае
будут невроз  страха и истерический невроз,  нередко перерастающие в старшем
подростковом  возрасте  в  невроз навязчивых состояний.  При  этом возникают
различного рода  ритуальные предохранения от несчастья, навязчивые  мысли  о
своей  неспособности,  неуверенность в себе и навязчивые  страхи  (фобии). К
концу подросткового - началу юношеского  возраста начинает отчетливо звучать
депрессивная невротическая  симптоматика по типу сниженного фона настроения,
чувства подавленности  и безысходности,  неверия в свои силы  и возможности,
мучительных  переживаний  по  поводу  кажущихся неудач, проблем  общения  со
сверстниками,  разочарований  в любви  и  признании.  Типично  и  нарастание
тревожной  мнительности  в  виде постоянных опасений и сомнений, колебаний в
принятии решения. В юношеском возрасте характерны навязчивые мысли и страхи,
тревожно-депримированный  фон  настроения  и  характерологические  измерения
тормозимого круга.
 Принятие во внимание полученных данных при консультации семей, подавших
на  развод,  позволило  бы  прежде всего  в  интересах самих детей разрешить
вопрос о том, с кем  из родителей оставлять их после развода. Это помогло бы
и   уменьшить   риск  появления,   особенно  у  мальчиков,  невротических  и
поведенческих нарушений.  Об  актуальности  этого  говорит  преимущественное
начало невроза  у  детей  не до,  а после  развода, у мальчиков - в  среднем
спустя 2 года,  у девочек -  около года.  Возникновение невроза у мальчиков,
таким образом,  более,  чем  у  девочек, отодвинуто  по  времени  от момента
разрыва  отношений между родителями. Соответственно,  невроз  у  мальчиков в
большей  степени  обусловлен  уже  появившейся  после   развода  конфликтной
ситуацией во взаимоотношениях с матерью, крайностями ее отношения.
 Приведем  несколько наблюдений. В одном из  них речь  идет о мальчике 8
лет,  больном неврастенией, обидчивом  и  ранимом,  легко устаюшем, боящемся
пожара, темноты и одиночества, но тем не менее испытывающем необъяснимое для
окружающих влечение к огню, спичкам,  патронам и "пиротехническим эффектам".
К школе он мог легко "вспыхнуть" при ссоре  и вступить в драку, защищая себя
от   обиды  и   оскорбления.  Уже   в   этом   проявлялась   его  внутренняя
противоречивость - возбудимость, стремление утвердить себя, с одной стороны,
и ранимость, боязливость - с другой. Отца своего не помнит, так  как он ушел
в первые годы  его  жизни после  рождения  сестры, на  которую  перешло  все
внимание  матери.  Так  он оказался  эмоциональной сиротой при  существующих
родителях,  и  его  попытки  самоутверждения, эмоциональная неустойчивость -
следствие отсутствия мужского стабилизирующего  влияния,  признания  и любви
матери.
 Следующее  наблюдение также  относится  к  мальчику  8  лет,  но уже  с
неврозом  страха,  заиканием и  тиками.  Его мать  родилась в свое время  от
незарегистрированного  брака  и  никогда  не  видела отца. Таким  же образом
появился  и  у  нее сын, ни  разу не видевший  отца. Испытывая  трудности  в
общении  с противоположным полом, мать  переносила их  в известной мере и на
отношения с  сыном, не  признавая его мальчишеского "я",  строго и наказующе
воспринимая  любые  оплошности  и промахи. Скорее,  она была  не матерью,  а
наказующим отцом - символом традиционного авторитета, принуждения  и власти.
Функции   же  матери  в  семье  выполняла  бабушка,  чрезмерно  опекающая  и
беспокоящаяся  по  поводу  всех  возможных несчастий на земле.  В результате
подобного   отношения  мальчик   с   природным   холерическим  темпераментом
становился, с одной  стороны, все более возбудимым, а с другой - боязливым и
неуверенным  в  себе. Пропорционально  этому нарастало  вначале заикание,  а
потом  и тики как симптомы блокирования активности, отсутствия психомоторной
разрядки  и критического  увеличения  неразрешимого для мальчика внутреннего
напряжения и беспокойства.  Состояние  его  ухудшилось  в 1-м  классе, когда
возросли  психологическое  давление  матери,  требования   и  наказания  при
отсутствии похвалы, душевной теплоты и поддержки. В то же время мать считала
сына безнадежно ленивым и упрямым.  Он не стал медлительным и обстоятельным,
как  того хотела  мать с флегматическим темпераментом, зато стал "вредным" в
ее  представлении.  Фактически   его   "вредность"   -   это   неспособность
соответствовать  требованиям  в  семье из-за  появления у  него  болезненных
невротических   расстройств.   Последнее   -   следствие   диктата   матери,
всепоглощающей   опеки  бабушки  и   отсутствия  адекватной  ролевой  модели
идентификации с отцом.
 На одном из приемов мы обратили внимание на мальчика 11 лет с диагнозом
невроза страха. Он переминался с  ноги на  ногу,  тихо говорил  и производил
впечатление робкого  и неуверенного в себе,  боящегося сказать  свое  слово,
поступить  по-своему,  тем более смело и решительно. Полгода назад произошел
развод  по  инициативе  матери,  считающей  характер мужа слишком  мягким  и
уступчивым,  хотя  он  положительно характеризовался  на  работе  и  успешно
справлялся с заданиями повышенной  сложности. После развода мать с удвоенной