| |
своих детей при наступлении темноты и возрастающей опасности нападения со
стороны животных. У мальчиков также заметны общие с матерью страхи смерти
себя и родителей, у девочек - страхи наказания и стихии.
Несмотря на общность в семье перечисленных страхов, они не имеют
однозначно генетического характера своего происхождения. Скорее, эти страхи
указывают на конституционально общий тип нервно-психического реагирования,
заостренный инстинктом самосохранения, эмоциональной чувствительностью и
социальной направленностью формирования личности. Вместе с тем общность
наиболее выраженных семейных страхов одиночества, темноты, животных, боли и
неожиданных звуков подчеркивает большую вероятность их индукции (наведения)
на детей в результате непроизвольного обучения (примера) со стороны
родителей. Так, если они боятся остаться одинокими, то испытывают повышенное
беспокойство при отсутствии детей рядом, чрезмерно опекая их. Если родители
боятся боли, то они опасаются нередко в большей степени, чем сам ребенок,
любых медицинских процедур и угрозы физического повреждения при играх и
самостоятельном времяпрепровождении. Риск психического заражения страхами
всегда выше при эмоциональном влечении детей к родителям (в младшем
дошкольном возрасте), стремлении идентификации с ними (в старшем
дошкольном), а также в возрасте максимальной внушаемости в 10 лет.
По оценкам родителей, дети первого года жизни, до заболевания неврозом,
обнаруживают большее беспокойство, когда остаются одни, чем при перемене
обстановки (с нормой различия в обоих случаях как тенденция). Если частота
вздрагиваний, испугов у детей до 1 года такая же, как и в норме, то в
последующие годы жизни пугливость у детей, заболевающих неврозами,
достоверно преобладает над пугливостью в норме (р Возраст родителей,
точнее их жизненный опыт, также оказывает влияние на
развитие страхов у детей. Среднее число страхов, особенно у девочек молодых
родителей (до 30 лет), достоверно больше, чем у родителей от 30 до 40 лет и
старше. Более молодые родители, как правило, менее опытны в воспитании, чаще
прибегают к угрозам и физическим наказаниям.
Выраженность страхов у детей сопоставлена с данными по вопроснику
Айзенка у родителей (133 матерей и 97 отцов). У детей с более высоким
средним числом страхов родители не интровертированы, а, наоборот, более
экстравертированы, особенно отцы. Как правило, общительные и тем более
эмоциональные родители более непоследовательны в поступках и склонны к
различного рода преходящим угрозам в адрес ребенка. Нейротизм у матерей не
влияет на количество страхов у детей, поскольку прямо не отражает
характерного для этих матерей беспокойства. В отличие от матерей, чем выше
нейротизм у отцов, тем больше страхов у детей (у мальчиков - на достоверном
уровне). Нервный отец не может стабилизировать кризисные ситуации в
психическом развитии детей, служить для них источником безопасности и
защиты, как и быть примером спокойного и уверенного поведения. Это
затрудняет позитивную идентификацию мальчиков с отцом, общение со
сверстниками того же пола и имеет своим следствием нарастание страхов как
неспособности обеспечить необходимый уровень психологической защиты.
С целью обнаружения клинических и личностных особенностей у родителей
боящихся и не боящихся детей использован также вопросник MMPI (у 86 матерей
и 68 отцов). В профиле матерей и отцов боящихся детей достоверно более
выражена 8-я шкала. Эти родители недостаточно эмоционально отзывчивы,
соблюдают излишнюю дистанцию в отношениях. Наблюдения подтверждают их
определенный формализм в отношениях с детьми, отсутствие непосредственности,
эмоциональной близости и контакта. Подобная угроза отчуждения родителей у
эмоционально чувствительных детей способствует заострению чувства
беспокойства и страхов. Помимо 8-й шкалы, у матерей боящихся детей
достоверно более приподняты 2-я, 4-я и 0 шкалы. Это означает, что у них в
большей степени представлены такие характеристики, как чувство беспокойства,
моральный дискомфорт, сниженный фон настроения, чувство внутренней
неудовлетворенности, пессимистическая оценка перспективы (2-я шкала),
импульсивность и конфликтность, трудности во взаимоотношениях с окружающими
(4-я шкала). Затруднения в установлении контактов, межличностных отношениях
подчеркивает и 0 шкала. У отцов боязливых детей, кроме достоверно
приподнятой 8-й шкалы, отмечаются выраженные подъемы по 2-й, 4-й и 6-й
шкалам. Подъем по 6-й шкале указывает на наличие недоверчивости,
подозрительности и нетерпимости, склонность к образованию ситуационно
обусловленных сверхценных идей (паранойяльный настрой). Таким образом,
личность родителей детей, испытывающих большое количество страхов, изменена
более значительно, чем личность родителей детей с меньшим числом страхов.
Эти изменения касаются главным образом эмоционально-депримированного фона
настроения, конфликтности, склонности к соблюдению излишней дистанции в
отношениях. К перечисленному следует добавить у матерей снижение
побудительной активности и затруднения в межличностных контактах у отцов -
недоверчивость и подозрительность.
Сравнение профиля у матерей при неврозах страха у детей и остальных
неврозах показывает достоверно высокие различия по 4-й шкале, т. е. матери
боязливых детей более импульсивны и конфликтны, у них больше проблем в
отношениях с окружающими.
Помимо профиля, анализировался ряд дополнительных шкал MMPI. У матерей
девочек и отцов мальчиков с неврозом страха по сравнению с родителями детей
с другими неврозами достоверно более выражены такие шкалы, как тревожность,
зависимость, общая личностная изменчивость (нестабильность), повышенный
|
|
