заявляя, что  они ничего не могут  сделать с собой, как и  перестроить  свои
отношения.  Некоторые  родители  добавляют, что где-то в глубине души у  них
существуют как  бы два характера,  один из  которых борется  против другого.
Объясняется это  тем,  что  собственный  опыт  родителей,  в первую  очередь
матери, вступает в противоречие с опытом воспитания в прародительской семье,
особенно  со   стороны  бабушки  ребенка   по  материнской  линии.  Подобное
противоречие  порождает  борьбу мотивов,  отсутствие внутреннего  единства и
непоследовательность в  обращении с детьми. Если мать и отец видят у ребенка
те  же   проблемы,  что  и  у  себя   в  детстве,  они  начинают  осознавать
противоречивость отношения к нему,  но тем не менее не могут  самостоятельно
перестроить  себя  ввиду  наличия  большого  числа  неразрешимых  личностных
проблем.
 Сравним профили у матерей мальчиков и девочек с неврастенией. У матерей
мальчиков  наблюдается  наибольшая степень характерологической отягощенности
по сравнению не только с  матерями  девочек,  но и матерями детей с  другими
формами невроза. Это подчеркивают подъемы по шкалам  шизофрении, паранойи  и
психопатии.  Их  соотношение  указывает  на трудности во взаимоотношениях  с
противоположным полом - сыном и мужем, способствуя возникновению конфликтной
ситуации в семье. Профиль матерей девочек с неврастенией не содержит подъема
по шкале  шизофрении  и  наряду с  небольшими подъемами по  шкале паранойи и
психопатии имеет подъем по шкалам депрессии и психастении.
 Известным  контрастом профилю матерей при  неврастении у детей является
профиль при неврозе страха, в котором отмечен не имеющий аналогии при других
неврозах  у  детей подъем по шкале  депрессии (73Т  с  коррекцией). Наряду с
более  низкой 5-й  шкалой  это  говорит о мягкости  и уступчивости характера
таких   матерей,  невысоком  жизненном   тонусе,  невыносливости,  сниженном
настроении     и     беспокойстве,     выраженном     чувстве     внутренней
неудовлетворенности, заниженном уровне  самооценки и пессимистической оценке
перспективы.   Подобный   тревожно-депримированный  фон  настроения   матери
передается ребенку в процессе общения с ним.
 Профиль  у  матерей  детей с  неврозом  навязчивых  состояний  содержит
небольшой подъем  по шкале  депрессии и  больший подъем  по шкале  паранойи.
Паранойяльные  черты  личности  матерей,  как  и  в  остальных  случаях,  не
достигают  степени  выраженных  характерологических расстройств и тем  более
психопатии и имеют значение только в  сравнении  с  матерями детей с другими
клиническими  формами  невроза.  Тем не менее паранойяльные черты во  многом
объясняют   негибкость  в  отношениях  с  детьми,   недоверие  к  их  опыту,
навязывание своего мнения, нетерпимость и излишнюю принципиальность. Нередко
эти педантичные и в то же время аффективно-неустойчивые  матери считают смех
и радость неприличными чувствами, а детские забавы аналогией правонарушений.
 В группе  матерей детей с истерическим неврозом наибольшее  число  лиц,
чьи профили были исключены как завышенные по шкале лжи. В оставшихся случаях
обращает  на себя  внимание  относительно  высокий  по  сравнению с  другими
матерями подъем по шкале F - достоверность (78Т с коррекцией), что указывает
на склонность к аффектам, неудовлетворенность, низкую конформность.
 У  отцов в  профиле  MMPI,  как  и  в личностном опроснике  Айзенка, не
прослеживаются,   в  отличие  от  матерей,   отчетливые  психопатологические
изменения.  В общем  профиле  незначительно  выделяются относительно  других
шкалы депрессии  и  женственности, что подтверждают отмеченные  ранее  черты
некоторой  минорности,  пассивности   и   мягкости   характера,   являющиеся
следствием неполной семьи в  детстве,  недостаточной роли отца и замещающего
влияния матери.
 Наиболее  выражены  характерологические сдвиги у отцов детей с неврозом
страха, у которых наблюдаются подъемы профиля по шкалам депрессии и паранойи
и  подчеркивающее  шкалу  депрессии  западение  шкалы  гипомании,  а   также
выраженный  подъем  по  шкале женственности.  Все  вместе это  выглядит  как
недостаточная  мужская  идентификация, пассивность,  сензитивность наряду  с
чувством неполноценности, подозрительностью и недоверчивостью, склонностью к
образованию  ситуационно-обусловленных  сверхценных  идей,  а  также  долгое
сохранение неприятных  переживаний, затруднения  в  межличностных отношениях
узкого круга. В этих характеристиках отцов заложены предпосылки для развития
сверхценных реакций страха у детей как выражения настороженности и неверия в
отношении всего нового  и неизвестного.  В  профиле обоих  родителей детей с
неврозом   страха  заметен  подъем  по  шкале  депрессии,  что  подтверждает
характерный для всей семьи  тревожно-депримированный фон настроения. В итоге
родители  детей   с   неврозом  страха   вследствие   своей   беспомощности,
тревожности,  ригидности  и наличия  большого числа  личностных  проблем  не
только не могут являться для  детей примером адаптивного поведения в сложных
ситуациях,  но и  непроизвольно  подкрепляют  дезадаптивное поведение  своим
беспокойством, паникой и ригидной фиксацией переживаний.
 Слабость "я", излишняя  мягкость, чувствительность,  сентиментальность,
недостаточная активность и беспокойство присущи и отцам мальчиков с неврозом
навязчивых состояний. Эти отцы также не  могут управлять ситуацией в семье и
быть для детей социально приемлемым объектом идентификации.
 Отдельно были  рассмотрены профили у  матерей и  отцов, считающих  свои
отношения конфликтными и неконфликтными.
 У матерей, определяющих отношения с отцами как конфликтные, наблюдается
небольшой подъем по шкале шизофрении, что можно трактовать как недостаточную
эмоциональную  отзывчивость  и  формальное восприятие отношений  в  браке. У
отцов,  находящих  отношения   конфликтными,   отмечается  подъем  по  шкале