богини принимали форму и качества людей, поскольку являлись проекциями его 
собственных духовных чувств. Затем по мере того, как эти чувства становились 
более абстрактными и начинали больше ассоциироваться с его умом, чем с телом, 
его представление о Боге также приняло абстрактное свойство.
Все великие религиозные системы западного мира, выросшие из этого развития, 
изображают такого Бога, чьей основной заботой является забота о делах человека. 
В противоположность анимизму, который наделял все предметы, живые и неживые, 
духом или душой, эти религии приписывают наличие души только одному человеку. 
Конечно, это соответствует тому уникальному положению, которое человек занимает 
в мире. Предполагается, что он — самое великое творение Бога, в буквальном 
смысле, его самое великое живое существо. Хотя утверждается, что Бог 
проявляется во всех других формах своего творения, эти формы или существа 
приобретают свою духовную значимость только благодаря их взаимосвязи с 
человеком. Двойной порядок, возникающий из такого подхода, заключается в том, 
что духовное противопоставляется материальному. Все, что лишено 
одухотворенности, автоматически становится вещами низшего порядка, чистой 
материей, без каких-либо прав. Например, в наши дни никто не произнесет молитву,
 перед тем как срубить дерево или расчистить землю бульдозером. Но если все же 
кто-то и произнесет молитву, то она будет адресована скорее Богу за то, что он 
создал дерево, которое можно использовать, чем самому дереву, которого лишают 
жизни.
Тем не менее религиозный человек не забывает о своей взаимосвязи со всем миром. 
Поскольку мир — это творение Бога, он также находится под его опекой. Анимизм 
не умер окончательно. Он трансформировался в поклонение великому духу, который 
все еще пронизывает все сущее. Религиозный человек чувствует свое родство со 
всей жизнью, хотя он и перестал идентифицировать себя с этой жизнью. Он верит, 
что дух, который движет им, движет всем миром, но он делает это ради его, 
человека, особой выгоды. Поскольку Бог заботится о нем, религиозный человек 
имеет веру, но в этой схеме также есть место для действия человеческой воли. 
Это бросает вызов индивиду: что делать, когда личная воля человека вступает в 
конфликт с божественной волей? Такая проблема никогда не возникала для человека 
каменного века. Для религиозного человека она стала испытанием его духовности.
Те же силы, которые разрушали анимизм, сейчас продолжают разрушать религию и 
веру в Бога. Начиная со времен Первой мировой войны и каким-то образом 
связанным с ней, человеческое могущество и знание увеличились до невероятных 
размеров. Но пропорционально этому процессу человек стал еще больше выделяться 
и отдаляться от природного порядка. Он поднялся до невообразимых высот 
технологического прогресса, но соответственно ослабла его связь с землей. Он 
исследовал небеса и обнаружил, что Бога там нет. Он исследовал свой ум при 
помощи психоанализа и не обнаружил никаких следов своей предполагаемой 
духовности. Ему никогда не приходило в голову поискать духовность в своем теле, 
так как оно давно уже было сведено до уровня материального объекта вместе с 
остальными объектами природного порядка. Какой же еще вывод мог сделать 
современный человек, кроме как тот, что Бог мертв, его просто-напросто не 
существует? Такой вывод был для него желанным, ибо он освобождал его от 
конфликта воли. Теперь его воля могла быть высшей. В течение недолгого времени 
современный человек верил, что может сделать все, что задумает. Мы еще можем 
слышать такие замечания, как: “Человек сейчас обладает могуществом делать все, 
что захочет, стоит ему только проявить свою волю”. Предположительно это 
означает, что человек может устранить все страдания, но, к сожалению, власть не 
проводит различие между добром и злом. Если человек сохраняет за собой право 
суждения о том, что является правильным или неправильным и что добром или злом, 
то в таком случае для всех практических целей мы подчиняем себя суждению людей, 
обладающих властью, поскольку только их суждение имеет для нас какое-либо 
значение. Человек раньше никогда не смел принять на себя полную ответственность 
за подобные суждения. Лишь люди, обладающие самым высокомерным эго, с 
готовностью взяли бы на себя эту ответственность. И сегодня, с появлением 
водородной бомбы, которая обладает такой силой, что способна уничтожить все 
живое, ответственность за применение этой силы гораздо больше, чем может 
вобрать в себя человеческий ум.
Доверившись знаниям и власти, мы тем самым предали свою веру. И теперь начинаем 
обнаруживать, что мы не обладаем верой, которая бы могла поддерживать нас. Мы 
можем говорить о любви, но любовь — это чувство, принадлежащее области тела. И 
в своем стремлении к власти и контролю мы потеряли связь с нашими телами.


Либидо и энергия

Психоанализ принял свою окончательную форму как система метафизических 
концепций. Но начинался он не так. Фрейд был врачом, который специализировался 
на неврологии. Поэтому первоначально он пытался понять невротические симптомы с 
точки зрения физической науки. Через многие годы он оставил эти попытки, но 
сделал это с неохотой, понимая, что когда-то психоанализу придется установить 
связь с основами биологии. Эта связь была в конечном итоге достигнута в работе 
Вильгельма Райха, который взял первоначальные гипотезы Фрейда за отправной 
пункт для своих собственных исследований.
Очень быстро Фрейд понял, что сексуальные расстройства были источником многих 
проблем, с которыми он сталкивался, будучи врачом, а именно: неврастения, 
неврозы тревоги, а также истерические реакции. В течение одного периода своей 
карьеры Фрейд очень тщательно изучал роль сексуальных расстройств. В 1892 году 
он написал следующее: “Ни одна форма неврастении или какого-либо аналогичного 
невроза не существует без нарушения в сексуальных функциях” /27/. Очевидно, 
Фрейд считал, что неудача или неспособность разрядить сексуальное возбуждение 
трансформировала его в беспокойство. Но он так и не смог ответить на вопрос,