так громко, что слова мои могли бы долететь до нее и без телефона: "Прекратите 
рыдать! Что случилось? Говорите быстрее!" От испуга женщина поперхнулась и в 
нескольких предложениях обрисовала ситуацию.
Накануне вечером ее с ребенком выписали из больницы. Врачи признали ребенка 
почти здоровым. Ничего как будто не произошло, однако что-то происходило, и 
что-то страшное. Ухо мое слушало женщину, а сердце слушало ребенка, и я 
услышала стоны задыхающегося дитя. Я поняла, почему сердце матери набрало номер 
моего телефона, а не скорой помощи - женщина почувствовала, что в данный момент 
скорая может опоздать с помощью.
Я мгновенно поняла, что женщина еле держится от усталости - сказывались долгие 
дни и ночи, проведенные в уходе за малышом, которому было пару месяцев от роду. 
Страх не давал ей сомкнуть глаз, а самобичевание усиливало усталость. Дома 
произошел спад напряжения. Всю ночь она проспала как убитая и утром проснулась 
от страха. На нее накатил девятый вал самобичевания: "Какая же ты мать! У тебя 
болеет ребенок, а ты спишь!"
Она не обратила внимания на участившееся сердцебиение, вызванное грузом вины, 
что легла на сердце, не заметила возникшей одышки, поскольку увидела, что с 
ребенком творится что-то неладное. Она не заметила сходства между собственным 
состоянием и состоянием малыша. Страх, что ребенку стало худо, сдавил ей горло 
холодной рукой. Точно то же произошло и с ребенком. "Что я опять натворила?" - 
вскричала душа матери и приникла к ребенку. Она не желала поверить, что опасная 
болезнь, от которой ребенка спасли, вернулась вновь. Однако поверить пришлось, 
когда увидела, что ребенок стал задыхаться.
От меня требовалось оказать немедленную помощь. Я сделала так, как подсказывало 
сердце, не стараясь быть вежливой и тактичной. Я стала орать в трубку - главное 
было перекричать мать, чтобы она полностью переключилась с ребенка на меня. 
Главное было, чтобы она вняла моим словам: "Дорогая мамаша! Вы не виноваты! Вы 
совершали ошибки, как совершают их все люди. Ваш страх оказаться виноватой так 
велик, что уже не дает дышать. Отпустите чувство вины. Поглядите, у Вас в груди 
- тюремная камера. Глядите! Видите? Глядите еще! Теперь видите? Она там?"

На миг все стихло, и затем она воскликнула: "Есть!" Я кричу дальше: "Загляните 
внутрь, там сидит пленник! Видите?" - "Вижу", - уверенно последовало в ответ. 
"Это Ваше чувство вины, - кричу я в трубку. - Отоприте дверь темницы и скажите 
пленнику: "Ты свободен. Прости, что не сразу сообразила тебя освободить. Прости,
 что взрастила тебя таким большим". "Глядите, он встает и направляется к двери. 
Видите?" Она не могла не увидеть. "Глядите, как легко он зашагал, как глубоко 
вздохнул. Глядите - его глаза засияли! А теперь посмотрите на своего ребенка"". 
Прошло несколько секунд, и хрипы удушья прекратились. Несколько одиночных 
беспомощных всхлипов - и затем громкий плач. Дыхательные пути вновь открылись.
Я говорю дальше: "Загляните снова к себе в грудную клетку. Там еще одна темница.
 Посмотрите, кто в ней!" Женщина не отвечает. Я чувствую, как она напряглась. 
Она-то видит, но не может поверить. Ее охватывает ужас. Начинаю ее 
провоцировать: "Отвечайте! Кто это? Отвечайте! Кто это? Кто это? Кто это?"
Раздается сдавленный выкрик: "Мой ребенок!" - "Да, именно он - свою 
привязанность к нему Вы посчитали за любовь. Отоприте дверь темницы и скажите 
своему ребенку: "Ты свободен! Прости, что я прежде не сумела этого сделать. 
Теперь умею". Посмотрите, он встает и топает своими маленькими ножками к двери. 
Видите - карабкается через порог. Ему нужна свобода. Глядите - он шагает по 
своей жизненной дороге все уверенней. О-о, с каким достоинством он 
распрямляется!

Вы заметили, как засияли у него глаза? А теперь посмотрите на своего малыша и 
возьмите его на руки, прижмите к груди. Теперь он свободный ребенок, а не Ваш 
пленник. Вас соединяет подлинная, а не собственническая любовь. Попросите у 
него прощения за то, что навлекли на него вирусное заболевание из-за 
самобичевания. Простите ему, что он принял Ваш вирус, поскольку и он тоже хотел 
быть хорошим. Ведь он мыслит так же, как его мать".
Слышу - ребенок всхлипнул пару раз и залепетал.



Скорая помощь была оказана. И оказана эффективно, так как страждущий человек 
принял помощь с распахнутой душой. Учение о прощении оказалось для человека 
примлемым. Так бывает не всегда. Люди стремятся к показному хорошему, тогда как 
истинное хорошее встречается ими в штыки. Почему? Потому что истина недоказуема 
научно. Люди верят не своему сердцу, а науке, которая утверждает, что в болезни 
человека повинен вирус - этот извечный враг. Когда же вирус умерщвлен 
лекарствами и здоровью положено бы вернуться, однако оно не возвращается, то 
человек уже не знает, чему верить. Попутно умерщвляется и вера в медицину. Во 
что теперь осталось верить этому испуганному человеку? Ни во что и ни в кого.
Жизнь без веры равнозначна смерти. Таким образом медицина неизбежно отталкивает 
людей, чтобы страждущий вновь отыскал дорогу к себе. Чтобы поверил в себя. 
Выходит, медицина, творя хорошее, делает плохо, а причиняя зло, творит добро, 
однако считать ее хорошей и плохой - глупо.
Бывает так, что многие стрессы выводятся из тела, а один сопротивляется, хотя 
зов свободы непреодолим. Почему? Потому что Вы не желаете высвободить его 
надлежащим образом. Не хочу - это страх, переросший в злобу. Напряжение от 
страха становится запредельным, и Вы желаете одного - развязки. Отчаявшийся 
человек ни о чем ином не думает. Вам хочется избавиться от этого стресса, а