и думать забыл, практиковался без устали и с умом. До времени — никаких зрелищ, 
работа строго индивидуальная. Держал на раппорте человек пять сомнамбул — 
ребятишек из нашей школы, а в качестве телохранителей — парочку окрестных 
мордоворотов. Одного, прыщавого громилу с мутными глазами, полудебила по 
прозвищу Женька-псих, водил за собой как цепного пса.— «Ко мне, Жан!„ Стоять! 
Сидеть!.. Взять!..»
    Элементарный императив плюс обещание за примерное поведение предоставить 
бабу.— «Я его могу убить одним взглядом. Подтверди, Жан, Foatod:-*- «Угу-у-у...
»
    Ходячая сила воли. При всем том непонятным обра-
    239
    зом выходило, что Жорик, со всеми его грозными и полезными качествами, 
никому не нужен. Его общества не то чтобы избегали, но как-то потихоньку 
отваливали. Требовалось еще что-то, чем он не обладал.
    10. Нюанс. Первая истерика
    В десятом классе нас немного сблизило увлечение живописью.
    За этюдником и в музеях с него что-то слетало. (Один раз почудилось, будто 
серая тень выскользнула из-за спины и ныр1гула в стенку.) С дрожащим взглядом, 
с дремотной улыбкой работал кистью... Краснел, бледнел, переставал слышать — 
настоящий творческий транс. Если бы я не видел его и ТАКИМ, все было бы проще...

    О живописи он знал все, что было доступно в те сумеречные времена. Открыл 
мне постимпрессионистов и абстракционистов первого поколения.
    Я рисовал его, он меня во всевозможных манерах; к семнадцатилетию подарил 
мне масляный тетраптих «Антоний» — феерию цветовых пятен. Я не мог в них себя 
опознать, но пришел в восторг, восхищаюсь и по сей день.
    Не сомневаюсь, в нем бушевал художник, с несравненным своеобразием чувства 
цвета. Он бы и сам в этом не сомневался, если бы не одна досадная недостача.
    Линия не давалась. Полнейшая беспомощность, топорность рисунка. 
Зрительно-двигательная память была просто никуда... «Как ты это можешь, как 
можешь, iry объясни! Как ты ЭТО можешь?!»
    Что я мог объяснить?
    Брал бумагу и карандаш, закрывал глаза и отпускал руку. Готово: портрет, 
движение. Цветы, звери. Ну как объяснить?
    — «Зачем тебе это, ты цветовик, я рисовальщик».— «Нет, мы должны 
развиваться вместе. Искусство жестоко, все или ничего. Ты научишь меня, а я 
тебя дотяну до Фалька и до мусатовского нюанса...»
    Однажды у него дома, в отсутствие бабушки, я таким вот слепым способом 
смеха ради нарисовал пять тан-
    240
    цующих  обнаженных  женских фигурок  и  возле  каждой — жоркины физиономии, 
с выражением лиса в винограднике. Открываю глаза. Жорки нет.
    —  Э... Ты где? Молчание.
    Скрип за зеркальным шкафом.
    —  Жорк!
    —   ОГЛЯНИСЬ. Фью-ть!
    Хлебный нож, просвистев мимо моего уха, ударился в стенку и упал мне под 
ноги.
    —   ПОДНИМИ.
    —  Ты что?..
    —  ПОДНИМИ. ВСТАНЬ НА МОЕ МЕСТО. КИДАЙ В МЕНЯ.
    —  Жорк, ты что?!.
    —   Нам вдвоем не жить на этом свете. Кто-то должен...  Кто-то должен... 
Уходи, слышишь, уходи быстро... СТОЙ.
    —  Стою. Ну.
    —  ВОЗЬМИ НОЖ.
    —  Кончай шуточки, мне не нравится. Ты что, из-за этого опсихел? Порву.
    —  Хе-хе-хе-хе-хе-хе-хо-о-о-о-о-о!!!... Это была его первая открытая 
истерика. О других я не догадывался.
    11. Ещё нюансы
    Волосы цвета хозяйственного мыла (сам Жорик обозначил — «нечищенного 
серебра»). Якорная дуга подбородка — отметина прирожденного организатора.
    А чтобы узреть глаза, нужно спуститься по крутизне лба в промоину между 
мощными надбровными дугами: здесь эпицентр магнетизма, воронка... нет... 
осторожно, в зрачки не надо. Радужка цвета январской предутренней мглы, с 
невычислимым, но крайне важным  процентом сиреневого.
    В девятом классе он был еще девственником.
    Мы учились в эпоху раздельного обучения, и по этой причине все были 
сексуально озабоченными, почти у всех выпирало. Я говорю «почти», потому что 
Жорик,
    241
    например, к этой категории не относился, его что-то тормозило, давило. С 
девчонками напрягался, краснел-бледнел, куда-то девались и красноречие, и 
самоуверенность. Потом прорвало: «Знаешь, блондинки лучше всего трахаются под 
гипнозом». — «А брюнетки?» — «Они и так в трансе.»
    Говорил на эти темы редко, но метко. Жадно расспрашивал о моем опыте. 
Заявил как-то: «Когда я начну, я твоих глупостей повторять не буду. Пошла на... 
любовь, они у меня все как овечки будут. Мужскую силу хотят чувствовать, сучки? 
Мужская сила — это гипноз, это власть...»
    12. Главное — развивать способности