преследователь движущегося. Если собака на что-то долго смотрит, то впадает в 
оцепенение — род гипноза, зафиксированный у некоторых пород в стойке. А вот 
кошки, животные-поджидатели, те могут смотреть долго, кота не пересмотришь. 
Кошки и на добычу, и друг на друга долго глядят, завороженно.
    Мы опять подошли к физиономике.
    Чем выше по эволюционной лестнице, чем ближе к человеку, тем больше 
сигнальное значение физиономии, тем тоньше различается выражение глаз. Уже в 
конце первого месяца жизни маленький гамадрильчик различает выражение 
физиономии своей мамаши, а если воспитывается людьми — то людей. Скорчите ему 
гримасу, покажите «морду лица» — испугается. В пять месяцев он уже знает, что 
смотреть на «морду лица» вожака нельзя. А что делает человеческий малыш, 
испугавшись или застеснявшись? Отводит глаза. Прячет лицо!
    42
    Младенец, как и обезьяныш, реагирует на физиономию уже с конца первого 
месяца жизни, пытается общаться и с куклами, если их физиономии достаточно 
напоминают человеческие. Нормальный малыш четырех месяцев ответит улыбкой на 
улыбку или доброе выражение и заплачет, если посмотреть на него строго. Это, 
конечно, чисто инстинктивная реакция. По моим наблюдениям, младенцу нравятся 
движения рта (он пытается им подражать) и не нравятся движения бровей и век. 
Если вы стояли у клетки макаки или шимпанзе и эти особы пытались вас напугать, 
вы поймете, в чем дело.
    Мимика, особо глазная, играла в первобытном общении огромную роль. В нашем 
общении она оттеснена речью, смещена в безотчетное, но богатство ее сохраняется 
и живет. Мимическое обучение и тренировка идут всю жизнь, и уже трудно 
разобрать, что здесь врождено и инстинктивно и что — результат усвоения, 
передачи. Будет ли итальянец, выросший в Норвегии, оживленно жестикулировать? 
Представители взаимоудаленных культур при встрече первое время испытывают 
трудности в понимании мимики. У некоторых индейских племен в обычае полное 
подавление мимики, маскообразность. У японцев — загадочные ритуальные улыбки. 
Китайцы, глядя на европейских туристов, удивлялись, почему те все время 
сердятся: так они толковали поднятие бровей, европейский жест удивления. А 
белые миссионеры приходили в ужас от «черного смеха», которым некоторые племена 
Африки выражают свой гнев...
    Когда мы разговариваем с кем-то в присутствии постороннего, то в моменты 
особенно эмоциональные, например, при смехе, бросаем взгляды в сторону этого 
присутствующего, словно приглашая его разделить наши чувства или проверяя, 
разделяет ли он их. А тот, поймав такой взгляд, обычно делает взглядом тот же 
ответный знак участия, какую-то неопределенную мину: мол, вижу и в общем 
одобряю, хоть и не знаю, что... Или, наоборот, старательно замыкается... Все 
это загадочно!
    Вот вы случайно встретились с глазами напротив сидящего, задержались чуть 
дольше обычного — и уже на принцип, уже гляделки: а вот возьму и не отведу, а 
вот   кто   кого...   Смотрим... Да,   настоящий   маленький
    43
    психологический поединок, до крайности глупый, но исполненный тайного 
смысла. При победе — пустяковенькое, но торжество. Опытные тренеры учат 
боксеров: смотри сопернику прямо в глаза уже при рукопожатии, в бою не отводи 
глаз...
    Смотреть друг на друга — значит выяснять отношения.
    9. Закон наглости. Психология поединка
    — Не люблю людей уверенных,— признался мне однажды человек математического 
ума, сильно чудаковатый, о котором решительно никогда невозможно сказать, 
уверен он или нет.
    —   Почему?
    —   Интегративно-транзитивная функция.—  (Не ручаюсь за точность передачи 
этого математического ругательства.) — Парадоксальный минимакс. По достижении  
предела   импонирование  минимизируется,  трансформируясь в максимум антипатии.
    —  Ты хочешь сказать, что самоуверенный нахал давит на твою психику?
    —   Не совсем. Я  принимаю локальную уверенность, но   отрицаю   
глобальную:   у   меня   возникает   маразм принципов.
    —  Теперь понимаю: ты просто самец с неустойчивым положением в иерархии 
стада...
    Последовала беседа о животной социологии, об этих иерархиях и рангах, о 
чинопочитании, которое у всех (и у сверчков, и у коз, и у обезьян, и у амеб). 
Об Альфе, который клюет всех, ест первый и владеет всеми самками; о Бете, 
который клюет всех, кроме Альфы, и вплоть до Омеги, которого клюют все... О 
великом законе наглости: среди наглейших побеждает сильнейший, а среди 
сильнейших — наглейший. А также о том, что самый нахальный Альфа теряется, 
попадая в чужое стадо или на чужую территорию, и самый последний Омега 
становится Альфой в своем гнезде. О том, что коровы из одного стада, едва их 
разделят в хлеву на две группы, начинают вести себя как представители двух 
враждующих политических партий: «Мы-ы и они».
    Самое любопытное здесь,  конечно,— каким образом
    44
    узнается ранг. У сверчков или ос вроде понятно: по числу щетинок или 
яйцевых трубочек, по песне. А у коров? У мышей? За что один хомяк уважает 
другого? Ведь далеко не всегда Альфой оказывается самый крупный и физически 
сильный.
    По  наглости?..
    Об этом знаменитом опыте много писали, и я в том числе. Расхаживает по