Галиматьяго
    и прочая, и прочая — и все это с помощью простой детской присказки: "А 
давай, будто мы..."
    —  Так вот откуда ролевой тренинг...
    —   Обычнейший  метод детского мышления,  достигший  у Академика   степени  
духовного   состояния.   Он серьезно играл во все и просто-напросто не умел не 
быть всем на свете.
    —  А как насчет спортивных игр?
    —  А вот это не очень. Не понимал духа соревнования. Был в курсе спортивных 
событий, но ни за кого никогда не болел. Когда играл сам, выигрыш был ему 
интересен только как решение некой задачи или проверка гипотезы, ну еще иногда 
как действие, в котором возможна и красота. В футбольном нападении отличался 
виртуозной обводкой, часто выходил один на один, но из   выгоднейших  положений 
 нарочно   не  забивал:  то паснет назад или ждет, пока еще кто-нибудь выскочит 
на удар, то начнет финтить перед вратарем, пока не отберут мяч. "Ну что ж ты 
делаешь, мерин ты водовозный!   Опять   выкаблучиваешься!.."   Правда,   в   
качестве вратаря он подобного не допускал, за реакцию получил даже титул 
вратаря-обезьяны. А настоящим асом стал в жанре пуговичном...
    —   Пуговичном?..
    —   Да,  а что  вас  удивило?  Пуговичный  футбол — прошу вас, коллега, 
непременно указать это в книге на видном месте — придумал и ввел в спортивную 
практику ваш покорный слуга, отчего несколько пострадала одежда моих родителей. 
В одиннадцать лет от роду на что  только  не  пойдешь  в  поисках  хорошего  
центрфорварда...
    —  Серьезно, так вы и есть тот неведомый гений?.. По вашей  милости,  стало 
 быть,  и  я  срезал  с  папиного пиджака целую команду "Динамо"?
    —  Кляча тоже отдал должное этому типично-обыкно-венскому увлечению, но и 
оно у него имело не спор-
    141
    тивный характер, а было одним из способов мыслить, каждая позиция была 
чем-то вроде уравнения, в которое подставлялись всевозможные символы. Однажды 
он даже начал развивать мне теорию Пи-футбола, как он его окрестил, толковал 
что-то о модельных аналогах ограничения степеней свободы, где каждый промах, 
если его выразить в математических терминах, дает структуру для сочинения 
анекдота, тематическое зерно для сонатного аллегро или сюжет для романа. Уверял 
меня, будто бы именно Пи-футбол натолкнул его на идею   карт ы...
    Этот момент тоже прошу отметить особо.
    Где-то с середины шестого класса он начал составлять карту связи всего со 
всем. Карта зависимостей, взаимопереходов и аналогий всех наук, всех искусств, 
всех областей жизни и деятельности, всего, вместе взятого...
    Ее нужно было как-то назвать, покороче, и он решил, что название "Эном" из 
упомянутой уже игры — подходящее по звучанию.
    Вначале Эном этот представлял собой действительно подобие карты, с 
расчерченными координатами, с материками и островами, с невероятным количеством 
разноцветных стрелок Потом видоизменился: стрелок стало поменьше, зато 
появилось множество непонятных значков — шифров связей и переходов; наконец, от 
плоскостного изображения дело пошло к объемному — какие-то причудливые фигуры 
из пластилина, картона,   проволоки...
    Вот возьмем, например, длинноухий вопрос (его эпитет, он любил так 
говорить: вопрос толстый, лохматый, хвостатый — вопросы для него были живыми 
существами),— длинноухий, значит, вопрос: почему одним нравится одна музыка, а 
другим другая? Это область отчасти музыковедения, отчасти социологии, отчасти 
психологии... Показывал точку в системе координат, объяснял с ходу, что такое 
социология, то есть чем она должна быть, сколько у нее разных хитрых ветвей... 
В одну сторону отсюда мы пойдем к материку истории, не миновав континента 
философии и полуострова филологии; в другую — к океану естественных наук 
биологии, физике... Математика, говорил,— это самая естественная из наук, язык 
Смысловой Вселенной... А вот идет дорожка к плоскогорью физиологии:
    142
    чтобы разобраться, почему в ответ на одни и те же звуки возникают разные 
чувства, нужно понять, как человек чувствует, правда ведь? Чтобы это узнать, 
надо узнать, как работают клетки вообще. Механизм клетки нельзя постичь, не 
уяснив происхождения жизни, а для этого надо влезть в геологию, геофизику, 
геохимию — в общем, в конгломерат наук о Земле; ну и конечно же, никак не 
обойти астрономии, во всем веере ее направлений, все-таки Земля есть прежде 
всего небесное тело. И вот мы уже прошли от музыковедения к проблеме 
происхождения Вселенной, вот такие дела...
    ТЕСНОТА МИРА
    — Простите Дмитрий Сергеевич, все-таки не понимаю. Почему ваш вундеркинд 
учился вместе с вами, в обычной школе? Неужели родителям и учителям было неясно.
..
    —  Спецшкол для профильно одаренных детей тогда еще не было,  школ для 
глобально одаренных  нет  и сейчас. Универсальность не давала ему права выбора 
занятия, как иным не дает недоразвитость...
    —  А почему не перевели в старшие классы, экстерном? В институт, в 
университет? Ведь в исключительных случаях...
    —   Перевести   пытались,   и   даже  дважды.   Сначала, почти сразу же, из 
нашего первого "Б" в какой-то далекий четвертый "А". Через две недели у матери 
хватило ума отказаться от этой затеи. Во-первых, ему там. все равно было нечего 
делать. А во-вторых, четвероклассники над ним издевались. Не все, разумеется,