прошастал следом. 

В высшей степени убедительно зав попросил: 

— Больной Оглоблин! Прекратите неадекватный 
смех на время комиссии. Поняли? 
Иван Иваныч продолжал ржать, даже чуть громче 
ржанул в ответ. Тут же кивком Костоломов дал знак санитарам, 
фундаментальному Николаю и клешнястохму, 
ухватистому дяде Васе, совокупный отбытый срок 
коих в местах не столь отдаленных по уголовке составлял 
ч>пгь поменьше вышки. 

Санитары ответили понимающим молчанием. 

— В случае чего, — пояснил Костоломов. 
И \пгочнил: 
— В случае чего. 
«^ 

1235 


эАфоро^сЬ&о 

Николай внимательно шевельнулся и зажевал 
улыбку, дядя Вася натужно усилил звериность мордовыражения 
и подрастопырил клешни. 

Я, лечащий соучастник, произвел стойку-смирно, 
глядя в другую сторон>^, я сдерживался уже из последней 
мочи, ибо Оглоблин продолжал ржать в усиленном 
режиме, ржанье его проникало вибрациями в печень 
и в поджелудку, зашкаливало. 

— Эх, траляля, — произнес Костоломов, как всегда 
при озабоченности, и поспешил в кабинет. 
Минут через сорок комиссия в составе четырех 
членов и председательши двинулась, за ней зав и вся 
врачебная свита, где-то в хвосте и я. 

Стояла бесподобная тишина. Дело шло о присвоении 
отделению звания образцового. 

Костоломов вполголоса, скупыми штрихами набрасывал 
необходимые объяснения: «Онейроидная кататония... 
Имело место некоторое возбуждение... Готовится 
к выписке...» 

Председательша комиссии, замзавгорздравша, 
плотная тетя с крысоватыми глазками, торопливо кивала 
и делала движения, напоминающие канатоходца, 
с ней в такт и все члены комиссии. Видно было, что 
они слегка мандражат, не каждый же день приходится 
проверять буйную психиатрию. 

Комиссия благополучно прошествовала мимо изолятора, 
и я успел удивиться, что никакого ржанья оттуда 
не доносилось, только слегка дрожал пол возле 
двери. Костоломов блестяще выполнил заранее задуманный 
маневр, направив внимание замзавгррздравши 
и членов на наш открытый со всех сторон, сияющий 
туалет, феноменально пустой. 

Вдруг раздался апокалиптический взрыв. 
Все содрогнулись, под председательшей треснул 
линолеум, один из членов гу^лко упал. 

т 


pef(juQf CJU/CfOhbOCu 

Из изолятора с воплем: «хватит держать!» — или 
«дайте доржать!», неразборчиво получилось, хотя и 
громко, — выскочил Иван Иванович и покатился мячиком. 
За ним в зверском молчании неслись дядя Вася 
и Николай с кляпом в руке, только что выплюнутым, 
что и произвело, очевидно, взрывную волну.