обособленно, не обращая внимания на других. Успех склонны приписывать себе, 
причем делают это обычно не прямо, а косвенно, ссылаясь на принцип: «Первый 
сообразил тот, кто нашел включение и выключение».
    Третий — стратегия ведомых: стремление опереться на других. Держатся 
неуверенно, робко, малоинициативны, легко отступаются от своих предложений, 
предпочитают подчиняться. И наконец, стратегия сотрудничества: ведут себя 
активно и свободно, в меру инциативны, охотно прислушиваются к предложениям 
других, ищут совместные решения. Успех приписывают либо другим, либо никому 
(все получилось само собой).
    • Абсолютно жестких стратегий, конечно, нет. У каждого есть элементы разных,
 тип выводится только из преобладания. У некоторых стратегия меняется при смене 
группы, у других — нет.
    И из этого эксперимента ничего нового мы не узнаем, но кое-что становится 
четче, нагляднее.
    Я начинаю размышлять, как эта типология совмещается   с   другими,   
например   с   моей излюбленной шизоциклоидной осью. Наверное, сотрудничающие 
более циклотимны, независимые более шизотимны. Ведомые — скорее меланхолики и 
психастеники. Жесткие лидеры — холерики, эпитимики. Интересно, как бы все это 
проходило под гипнозом, с разными программами внушения, с психохимическими 
препаратами. Наверное, в пьяном виде кое-кто из ведомых превратился бы в 
авторитарных лидеров, независимые — в сотрудничающих.
    Пока еще трудно сказать, в какой мере опыты с гомеостатом ценны 
прогностически, другими словами, насколько они отражают истинную 
жизнеспособность и работоспособность группы. Ведь при решении разных задач 
группа, как и человек, ведет себя по-разному, и превосходный коллектив физиков 
может оказаться никуда не годной волейбольной командой, даже если каждый в 
отдельности играет прекрасно.
    
    АНАТОМИЯ ССОРЫ
    
    Может быть, наступит время, когда некий супергений уяснит, наконец, как 
много и как мало нужно, • чтобы люди сошлись или разошлись, и некий сверхмозг в 
совершенстве постигнет игру сил межличного притяжения и отталкивания. Техника, 
прогрессируя, вторгается и сюда. Уже создана (в США) электронная сводня. 
Помышляющие о супружестве заносят на перфокарту необходимые данные, машина их 
сопоставляет, анализирует и делает выводы о вероятности прочного счастья. В 
прогнозе учитываются обширная статистика и энное число признаков, недоступных 
слабому уму соискателя брачных уз. Это ли не прогресс?
    —   И все-таки я бы ей ни за что не доверился, — сказал мой приятель, 
закоренелый холостяк.
    —  А кому бы? Себе?
    —  Что ты! Тем более, то есть тем менее.
    —  Так кому же?
    —  Я доверился бы ситуации. Или судьбе. Что то же самое.
    Что он имел в виду под судьбой, для меня осталось неясным.
    Психологическая совместимость, психологическая несовместимость — вот модные 
ныне понятия, употребляемые и специалистами по профотбору и исследователями 
малых групп. Говорят и о психофизиологической совместимости — в технической 
психологии, в сексологии. В терминах, конечно, волнующая новизна, но проблема 
стара как мир.
    Конечно, кое-что можно предвидеть уже эмпирически. Старое правило хороших 
хозяек: не приглашать за один стол двух больших говорунов, из этого не выходит 
ничего хорошего, им трудно поделить власть. Можно посадить рядом двух хороших 
дебилов: они сойдутся на том, что каждый из них гений; но двух гениев 
подпускать друг к другу нельзя.
    Нет, проблема нешуточная, и имеет и социальную сторону и физиологическую. 
Чем хитрее замок, тем меньше шансов подобрать ключ. Чем люди сложнее, тем 
больше параметров им приходится взаимно координировать; правда, и возможностей 
для такой координации становится больше. Но дело в высшей степени тонко. Я знал,
 например, двух умнейших и симпатичнейших людей, которые не смогли общаться 
только из-за дискоординации личных темпов: надо же было, чтобы начало мысли 
одного всегда приходилось ровно на середину мысли другого, и, как они ни 
старались, им никак не удавалось друг друга не перебивать.
    Если говорить вполне серьезно, то я, приближаясь к точке зрения моего 
приятеля-холостяка, в вопросах межличной совместимости охотнее верю 
отрицательным прогнозам, чем положительным. И не потому, что в этих вопросах я 
предвзятый пессимист. Совсем наоборот. Просто мне кажется, что здесь действует 
некий естественный закон, подобный закону энтропии: для поддержания порядка 
нужны усилия, а беспорядок поддерживается сам собой. То же — в хороших и плохих 
отношениях.
    Люди могут поссориться из-за форточки:   одному душно,   другому   холодно. 
  И   стать    врагами    или счесть, что безнадежно не сходятся характерами.
    Отсечем мысленно ту массу человеческих отношений, где существует 
объективный антагонизм, начиная с классовой борьбы и кончая квартирными 
столкновениями. Это темы для книг и книг. Мне бы хотелось сказать несколько 
слов о тех ссорах, где нет или как будто нет объективных причин ссориться. Есть,
 конечно, грубые случаи, когда не только совместная жизнь, но и краткое общение 
с человеком невозможно ни для кого. Примитивная злоба, алкоголизм, криминальная 
психопатия... Черный шар судьбы: не может этот человек быть с людьми, не 
обучаем он этому или слишком далеко зашло неправильное обучение. Здесь