воздействию на людей, к яркому утверждению в их глазах своего образа. Это все 
то же стремление к самовыражению.
    Кстати, гипнотизеры почти исключительно мужчины. Почему? Отчасти, вероятно, 
потому, что сам процесс гипнотизации, особенно в императивном варианте, имеет 
много черт мужского доминирования. Но главное все-таки в традиции, в 
общественном стереотипе, в укоренившихся ожиданиях. Женщине труднее 
гипнотизировать прежде всего потому, что от нее не ждут гипнотической «силы». 
Но я знаю и женщин, которым удается гипноз, и в этой области, я думаю, скоро 
женщина займет такое же место, как и во многих других,  ранее  считавшихся  
чисто мужскими.
    Замечено, что хорошие сомнамбулы сами легко становятся хорошими 
гипнотизерами. Возможно, им помогает в этом собственный артистизм, нередко 
весьма заметный, психическая живость, чуткость, способность к концентрации 
внимания. Хорошие актеры, обладающие огромной внушающей силой, обычно и глубоко 
гипнабельны. Способности к внушению и самовнушению — две стороны одной и той же 
медали. Некоторые известные гипнотизеры начинали свою карьеру с того, что 
впадали в глубокий гипноз у другого известного гипнотизера.
    Но, конечно, полного параллелизма нет. Могут быть разные соотношения.
    Человека, уже овладевшего гипнозом, загипнотизировать труднее, чем не 
владеющего, ибо ему, даже при полном желании, начинают невольно мешать 
критический подход и исследовательский интерес. Ему трудно забыться, 
очароваться, для этого нужна очень высокая, виртуозная техника, подобно тому 
как трудно произвести музыкальное впечатление на музыканта-профессионала. Тем 
не менее гипнологи все же проводили успешные опыты друг на друге, разумеется, 
по обоюдному согласию. Как это ни парадоксально, наибольшая сила воли требуется 
гипнологу именно для того, чтобы самому войти в гипноз.
    — Ну а сами-то вы бывали в гипнозе? — обычный вопрос.
    Да. Хоть, к сожалению, не в той степени, какую внушаю своим пациентам и 
испытуемым. На нескольких сеансах у коллег я стремился уснуть, но достигалась 
лишь легкая сонливость, расслабленность, отрешенность — первая стадия. Очевидно,
 мешал непроизвольный интерес, самослежка и критика, которую не удавалось 
отключить. Может быть, я слишком хотел наступления гипноза, не хватило силы 
воли или истеричности. Но уверен, что у меня возможен и сомнамбулизм, потому 
что могу вести беседы во сне, ничего о них не помня. Кроме того, я освоил 
некоторые формы самогипноза, аутотренинг, хотя и не могу (и не хочу) доводить 
себя до йоговской летаргии. Мне это чрезвычайно помогло, как бывшему невротику. 
Только человек, освоивший аутотренинг сам, может учить других, а в обучении 
всегда присутствует и элемент гипноза.
    Ну а как же все-таки насчет преступных внушений?
    Оптимизм тех гипнологов, которые настаивают на их полной невозможности, мне 
кажется, необоснован. Во всяком случае, в том, что касается сомнамбул.
    Здесь, при должной методической изощренности, при продуманности программ 
гипноз действительно может стать страшным оружием. Внушенный сон, полное 
забвение... Перевоплощение личности... Любой мотив, любое переживание могут 
быть введены в психику сомнамбула и, обставленные должным образом, окажут свое 
действие. Нет, на это нельзя закрывать глаза и этого нельзя скрывать. Наоборот, 
это следует предавать широкой гласности, чтобы исключить возможность 
злоупотребления.
    Но и паниковать, конечно, не стоит. Использование гипноза в преступных 
целях маловероятно уже потому, что слишком много других, обычных способов 
совращения, насилия и обмана.
    Возможности преступных внушений в состоянии бодрствования столь велики и 
столь интенсивно и эффективно используются на протяжении человеческой истории, 
что опасаться гипноза — экзотического случая внушения — нет серьезных оснований.
 Он вряд ли может добавить что-нибудь существенное к тому, что уже есть. 
Преступно воспользоваться гипнозом— это значит воспользоваться беспомощным 
состоянием человека, и только. Но разве мало других беспомощных состояний: 
физическая и психическая слабость, невежество, нужда, горе? А детство — разве 
не сплошная беспомощность? Старость?.. Разве не беспомощны пассажиры самолета, 
разве не зависят целиком от здоровья, квалификации и воли пилота?
    В гипнозе нет ничего страшного, если его ведет ответственный человек. А 
безответственный страшен всегда и везде.
    Зато в положительном смысле от гипноза, думается мне, можно ожидать еще 
многого. Обучение школьников под гипнозом в Японии — доктор Мацукава. Там же — 
гипнотическая подготовка служащих некоторых фирм, продавцов, стюардесс. Сеансы 
по радио для курильщиков в Соединенных Штатах, а также по телефону: набрали 
номер, и слышите голос гипнотизера. Да, здесь есть еще что придумать, и жаль, 
что у нас это идет пока слабо, почти никак.
    Коллега Райков пока едва ли не единственный энтузиаст. Используя метод 
перевоплощения, он стремится оптимизировать некоторые виды деятельности, в 
частности обучение рисованию. Мне его работа представляется очень полезной, 
хотя и не врачебной. Напрасно некоторые коллеги относятся к нему недоверчиво и, 
может быть, даже с долей ревности. Райкова упрекают за саморекламу. Но реклама 
этому делу нужна, больше просто нечем выводить людей из косного состояния. 
Можно и нужно критически оценивать конкретные результаты, но надо 
приветствовать усилия в этом направлении.
    
    Экспериментальная и прикладная гипнология находятся еще в зачаточном 
состоянии. Но мне кажется уже несомненным, что гипнотическая оптимизация может 
служить любой деятельности человека. Я не вижу в этом никаких ограничений,