щитовидной железы рождает богатейшую палитру повышенного эмоционального тонуса: 
от приятной оживленности до страшного возбуждения, от легкой нервозности до 
неугасимой тревоги. В бурных сценах, происходящих в общественных местах, когда 
кто-то обвиняет кого-то в безобразии, активной стороной нередко оказывается 
женщина со «щитовидкой»: она нападает, кричит, возмущается, она нетерпелива, 
она спешит...
    Щитовидная раздражительность вспыхива&т как хворост и всегда направлена на 
какое-нибудь конкретное, сейчас происходящее безобразие, которое необходимо 
немедленно прекратить... Не такова раздражительность человека с 
недостаточностью околощитовидных   желез:   это   недовольство более глубокое, 
постоянно загоняемое внутрь, у него нет энергичного «щитовидного» выхода.
    У надпочечников — целый букет гормонов; кроме нервного топлива, адреналина, 
они выделяют еще группу гормонов с совсем иным назначением и иной химической 
структурой — стероидные. К этой группе относятся и половые гормоны. 
«Стервоидные» — так иногда называют коллеги эти гормоны, очевидно, по той 
причине, что их избыток может вызвать сильную агрессивность и несдержанность 
влечений. Но в небольшой степени перепроизводство этих гормонов, напротив, 
способствует хорошему тонусу и психической уравновешенности.
    Гормональную «норму», вообще говоря, установить вряд ли возможно. Всегда 
тонкий индивидуальный баланс. Какой-то инструмент начинает фальшивить — и все 
идет прахом: психоз, сосудистые неприятности, опухоль... Личная норма может 
оборачиваться внешнею ненормальностью: то, что было ненормальным в один период 
жизни, дальше может оказаться спасительным.
    Крепкая старость, долгожительство, когда даже в неважных внешних условиях 
сохраняются и подвижность и более или менее ясная голова, — это прежде всего 
эндокринная мощь, гармония гормонов. Однако и среди таких стариков я в 
последнее время пытаюсь различить, чисто зрительно и умозрительно, 
индивидуальные варианты: кто на чем держится. Вот эта старая женщина с какой-то 
удивительной моложавостью и во внешности и в поведении — явно на щитовидке, 
которая в молодости, наверно, причиняла ей неприятности. А это уже другое: 
семидесятилетний старик, бодрый, свежий и энергичный, женится на молодой, 
появляются дети, а у него еще и увлечения, жена ревнует. И курит, и от рюмки не 
откажется, и никакой диеты, и работает как паровоз. Другой от десятой доли 
всего этого тут же погибнет, а ему хоть бы что. Да, лет на девяносто его 
хватит; впрочем, кто знает: а если завтра инфаркт?
    Психоэндокринные портреты можно рисовать бесконечно: то, что мы здесь 
затронули, — капля в море.
    Старые физиономисты, в меру своей наблюдательности, кажется, ухватили 
что-то от психоэндокринологии, но еще и сегодня мы далеки от постижения тайн 
этой области, где биологическое неведомыми дорожками переходит в социальное. О 
психоэндокринных типах можно с уверенностью говорить лишь как о каких-то общих 
эмоционально-интеллектуальных расположениях, о гаммах обликов внутри широких 
регистров. Окончательный выход в личность слагается из переменных многих 
порядков. Как малейшее выпадение в ансамбле мимики сказывается на общем 
выражении лица, так химические нюансы гормональной симфонии могут менять 
глубинный настрой личности.
    Но иногда и сильнейшие эндокринные сдвиги не влияют на психику заметным 
образом, а при многих тяжелых эндокринных нарушениях мы находим и блестящий 
интеллект и высокую социальную полноценность.
    Вообще можно сказать, что в организме человека все связано и все достаточно 
независимо — в этом угадывается какая-то мудрая гибкость природы. Никакое 
соотношение, никакая корреляция признаков не абсолютна, все вероятностно, и 
только современный математический аппарат освобождает, наконец, нашу мысль от 
обывательской прямолинейности лобовых «да» — «нет». На столько-то «да», на 
столько-то «нет», ну а в конкретном, индивидуальном случае — давайте посмотрим.
    У старой шарлатанки хиромантии родилась недавно вполне благоприличная 
внучка: дерматоглифика — наука о кожных рисунках. Вот, кстати, великолепная 
модель соотношения типического и индивидуального! Нет ни одного человека на 
Земле, у которого отпечаток пальцев повторил бы отпечаток другого или даже свой 
собственный на другой руке, и этим давно воспользовались криминалисты. Вместе с 
тем есть исчерпывающая шкала типов и подтипов, подробная иерархия от самого 
общего до уникального. Каждый может найти свое место на полочке рядом с почти 
двойником. А занимается дерматоглифика в медицине тем же, чем ее бабка в 
житейском море, — предсказаниями.
    Четырехпальцевая «обезьянья» борозда на ладони иногда служит ценным 
вспомогательным признаком для ранней диагностики некоторых видов врожденной 
умственной неполноценности (у новорожденных поначалу трудно бывает разобраться 
в «хабитусе»). Но эта борозда встречается изредка и у психически полноценных 
людей. Среди душевнобольных необычные ладонные рисунки (детали в виде овалов и 
тому подобное) встречаются в среднем в два раза чаще, чем у здоровых. Один 
английский исследователь считает, что нашел на ладони «сердечный треугольник»: 
у людей с таким треугольником повышен риск раннего заболевания сердца. Знали ли 
хироманты этот признак?
    А что скрывается за корреляцией между относительной длиною ноги и емкостью 
краткосрочной памяти, обнаруженной ленинградской группой Б. Г. Ананьева? Не ее 
ли имел в виду Остап Бендер, когда заметил, что девушки любят молодых, 
длинноногих и политически грамотных?
    
    О ЖАВОРОНКАХ И СОВАХ