превосходным спортсменом, плавает, бегает на лыжах, лазает по горам. Молодой 
человек, состарившийся в 23 года, якобы безвольный, с якобы вялотекущей 
шизофренией, превратился в энергичного парня, заканчивает институт, обрел 
множество друзей, расцвел во всех отношениях. Расползшаяся пожилая дама с 
чемоданом недомоганий снова сделалась стройной кокеткой, и за нею не без успеха 
ухаживает 68-летний молодой человек с двумя инфарктами за плечами, ныне 
бегун-марафонец. Уверенная кандидатша в старые девы, вся в прыщах и болезнях, 
стала миловидным жизнерадостным существом. Болезни забыты, не до того...
      И все же... «Я убедился, что нет предписания, которое не довела бы до 
абсурда некритичная крайность». Это горькие слова Януша Корчака, врача и 
психолога, познавшего людей, как никто другой. Как же мне хочется, чтобы в 
вашем, именно в вашем случае, драгоценный мой неизвестный, эти слова оказались 
неверными.
     
     ЯЩИК ПАНДОРЫ
     
      -Из почты SOS
      -Здоровье как философия
      -{Человек и лекарство
      Так не надо лечить ребенка
      -Щели в образе жизни
      
      Человек есть тайна    Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком
      Ф. Достоевский
      
      Если ты человек общеупотребительной профессии, то незнакомые люди очень 
быстро узнают, кто ты такой и чем можешь пригодиться.
      Крепкий человек русой масти, типа средневеса-боксера, но уже с 
рыхловатинкой н с лысоватинкой, поймал меня на площадке второго этажа 
Пицундского Дома творчества, он же Дом отдыха не только писателей
      —  Так и так, доктор    Извините, как вас зовут, не знаю. Семья, 
понимаете, пацан пятилетний
      Глаза слегка оловянные, на лбу мощный шрам с сизой вмятиной.
      Существует особое врачебное «ты», преграждающее путь фамильярности Опыт в 
данном случае продиктовал не «очевидно, вы несколько злоупотребляете спиртными 
напитками», а нечто попроще, некоторый вульгаризм
      —   Поддаешь?
      —  Да такое дело.. Шахтер я Был монтажник-высотник, в десантных войсках 
служил, с парашютом прыгал.   А теперь на третий этаж не могу Высоты боюсь
      —  Травма — когда?
      —  Два раза в шахту летал   Один раз хорошо был на ремне    Двое суток 
без сознания На завалах работаю
      —   Ну так    с этим делом тогда особенно
      —  Да известно
      —   Страх — когда поднимаешься илн когда уже наверху?
      —   Как только подумаю  Самолетом три года не летал  К другу на девятый 
не могу   К балкону и близко не подойти сейчас брошусь,  и все   Поменял 
квартиру на первый.  На втором на балконе сердце начинает вот так
      —  Ас женой как?
      —   Нормально   Я ее не вижу почти   Ночью придешь со смены
      Он просил меня о гипнозе.
      —   Но условие: чтобы три дня перед тем — ни капли. Под этим гипноз не 
пойдет.
      —   Вас понял. Сам себе не враг. Через три дня подойду. Через три дня 
подошел к нему я, а он стоял у дверей
      столовой, благосклонно пошатываясь.
      —   Отдыхаем, доктор, такое дело. Тут друг один уезжал... 3-завтра. 
Завтра с утречка можно?
      Назавтра с утречка я встретил его уже опохмеленного. Он играл в пинг-понг,
 систематически уминая ракеткой то место воздуха, где шарик был примерно 
секунду назад, и с благодушной искренностью удивлялся, почему игра не идет.
      Я попросил его уступить мне ракетку.
      Уже накануне отъезда, вечером, я столкнулся с ним все на той же 
лестничной площадке все того же второго этажа. Он пытался зажечь изжеванную 
беломорину, меж тем совершая пируэты вокруг оси предполагаемого равновесия. Я 
хотел его обойти, но он колебнулся не в ту сторону.
      —   Вечер добрый. Никак не высохнем? Уезжаю.
      —   С-сегодня хотел. Да вот. До шести утра. В преферанс. Голова 
разболелась. Такое дело...
      —   Огонь   бензином   заливаешь.   Свихнуться   совсем   задумал?
      —   А, пропади все пропадом. Тридцать пять уже. В пятьдесят п-подохну, 
такое дело... Доктор!.. Погодите... Ну завтра — один раз, а? С утра завтречка — 
может мне и хватит, а?.. На третий этаж...
      «Что ему даст этот сеанс? Поднимется, взлетит, страх исчезнет... Но если 
не бросит «такое дело», а он, конечно, не бросит, весь взлет испарится уже 
через две — три недели, а то и через два — три дня — и опять будет ползать. 
Если даже чудо из чудес — вдруг от радости завяжет, — все равно без серии 
поддерживающих сеансов...»
      Такие промелькнули соображения, пока я топал к себе наверх укладывать 
чемодан (лифтом я там тоже старался не пользоваться).