легче запустить десяток космических ракет, чем переубедить одного... Чуть было 
не сказал «дурака». Нет, дело не в уровне интеллекта.
    «Больной возбужденно протестует против насильственного стационирования в 
больницу, куда он привезен после того, как пытался перевести стрелку, чтобы 
пустить поезд под откос. Свой поступок он мотивирует желанием проверить законы 
движения. В отделении он то корректен, то агрессивен (всегда под влиянием 
каких-либо поводов, им своеобразно мотивируемых), циничен, прилипчив: с узелком,
 наполненным обрывками старых журналов и прочим хламом; почти всегда с 
заумно-саркастическими иносказательными словечками или высказываниями.
    С детства с некоторыми причудами и необычайными иногда суждениями, упрямый, 
настойчивый. Много раз лежал в психиатрических больницах, всегда в связи с 
какими-либо эксцессами. В больницах находился от нескольких месяцев до 
одного-двух лет... Прекрасный математик и шахматист, незаурядный педагог. Через 
год после поступления выписался и приступил к работе.
    Когда этот больной умер в пожилом возрасте от инфаркта, врачи увидели на 
вскрытии нормальный, большой мозг. Никаких поражений, никаких дефектов 
мозгового вещества не было заметно. У этого больного, несомненно, время от 
времени происходили какие-то сдвиги в механизмах мышления, оно становилось 
гротескно, ужасающе одномерным. В промежутках мышление тоже отличалось 
своеобразием: больной был «инакомыслящим» с детства.
    Но как объяснить то, что он оставался прекрасным математиком и даже 
незаурядным  педагогом?
    Что  же  изменилось  в  мозгу?
    
    ДЛЯ ЧЕГО НУЖЕН ЛОБ 
    
    По относительному весу мозга человек не стоит на первом месте среди 
животных, но лишь на одном из первых (нас в этом превосходят муравьи и 
дельфины). Однако у нас самая большая относительно всего мозга кора и самая 
богатая сеть связей между нейронами. А в коре у нас есть уникальный аппарат. 
Лобные доли.
    Это то, что делает нас людьми в самом 'высоком смысле слова. Они организуют 
нашу гигантски сложную и гибкую оперативную память. Они обеспечивают 
колоссальный объем, глубину и целенаправленность внимания. Они позволяют нашим 
расчетам идти на много порядков дальше, чем у любого другого существа на земле.
    И вместе с тем (и главное!) лобные доли являются органом социального 
мышления. Они же — орган самосознания, орган критичности и орган творчества 
(Слово «орган» я употребляю здесь фигурально — на самом деле органом всего 
вышеназванного служит целый мозг и только он, речь идет лишь об относительное 
значении) . Для того чтобы творить и чтобы критиковать, надо прежде всего быть 
достаточно свободным. Чтобы осознавать себя, тоже надо останавливаться среди 
текучки... В отличие от всей прочей коры лобные доли свободны от непрестанного 
наплыва чувствительных импульсов с периферии, от органов чувств. На них не 
лежат и двигательные обязанности, этим занимается теменная доля. Но они могут 
гибко подключаться и к тому и к другому. Они устроены так, что могут 
дублировать в своих нейронных сетях любые импульсные схемы, возникающие в мозгу 
в любых сочетаниях, на любой срок. Более того, они способны сами создавать 
новые схемы из сочетаний и дроблений уже имеющихся. По существу, это мозг над 
мозгом. В лобных долях и сосредоточено то, что Корсаков в свое время назвал 
«направляющей силой  ума».
    Наиболее же тесную связь лобные доли обнаруживают с эмоциональными центрами 
и глобальными эхо-обобщающими системами памяти гиппокампова круга. Возможно 
даже, что они являются эволюционным продолжением, специально человеческим 
«переизданием» этих  систем.
    ...Теперь нам становится понятнее, почему частичные рассечения связей между 
лобными долями и подкоркой иногда помогают при упорном бреде с агрессивным 
поведением, при затяжных тяжелейших депрессиях, при навязчивостях. Отсекается 
стойкая «дублирующая модель» состояния, разрывается порочный круг 
непроизвольного внимания. Есть основания думать, что лобный механизм интимнее 
связан с Адом, нежели с Раем: при болезненном или хирургическом отделении 
лобных долей от подкорки часто возникает устойчивое настроение с преобладанием 
Рая — эйфория, и никогда не бывает тоскливого настроения. Даже сильнейшие боли 
после такого отсечения переносятся на удивление легко: боль есть, она 
продолжается, но уже не волнует больного.
    Учтем еще, что через Ад — или его абстрагированный «дубликат» — должны 
производиться все социальные задержки, все поправки нашего поведения, 
учитывающие реакции других людей, ближайшие и отдаленные. Такую работу мозг 
производит постоянно, даже во сне, она тр"ебует одновременного учета многих 
обстоятельств и выбора из многих вариантов поведения. Что может быть для этого 
более подходящим аппаратом, чем лобные доли? Очевидно, они и производят 
проекцию  Ада  в  будущее.
    Очень возможно, что болезненная застенчивость, часто возникающая где-то 
между подростковым и юношеским возрастом, имеет физиологической подоплекой 
избыточную, еще не отрегулированную тонкой избирательностью «адопроецирующую» 
деятельность лобных долей. То, что у подростка бурно «включаются» в работу 
лобные доли, не вызывает сомнения: именно в это время детская отвлекаемость и 
непоседливость сменяется усидчивостью и появляется способность надолго 
удерживать внимание на одном предмете (это, конечно, подготавливалось и всем 
предыдущим воспитанием). Возникает новый круг удержания эха, более четко 
связанный с сознательной волей, но все-таки еще в большей мере непроизвольный.