детей соска или собственный палец. Не исходит ли стремление к Раю из Ада? Ну 
конечно! Ведь и голод, и любовь имеют и свой Ад, и свой Рай.
    Электрод продвинут чуточку дальше в глубину мозга. Замыкается ток. Обезьяна 
внешне спокойна, но почему-то протягивает лапу к рычагу и останавливает 
раздражение.
    Исследователь снова дает раздражение, увеличивает силу тока. Поведение 
обезьяны меняется. Она выглядит испуганной, настороженной. Теперь она уже 
стремится любыми способами разомкнуть ток.
    Еще усилен гок. И вот тут картина становится совсем неприятной: «...зрачки 
расширены, глаза широко раскрыты, усиленное дыхание сопровождается раздуванием 
ноздрей; волосы на теле встают дыбом... Обезьяна крепко держится за какой-либо 
находящийся вблизи предмет или отталкивает этот предмет, предпринимая неистовые 
попытки убежать, кусает и рвет на куски несъедобные предметы, лежащие в поле ее 
зрения около рта, вплоть до того, что ломает при этом зубы...»
    Хватит. Электрод находится в «стоп-зоне», в Аду. Обратная связь 
отрицательна.
    После трех часов подобной «награды» обезьяна делается больной на несколько 
суток. Она дичает, отказывается от еды, угрюмо и апатично сидит в своей клетке, 
набрасывается на приближающихся. Единственный способ быстро вывести ее из этого 
состояния, как подчеркивал Лилли, — это включить Рай через другой электрод. 
Несколько минут раздражения «старт-зоны», и перед вами снова оживленное и 
дружелюбное животное с прежним незаурядным аппетитом и блеском глаз.
    
    НА КОНЧИКЕ ЭЛЕКТРОДА 
    
    У меня создалось впечатление, что за последние годы не было 
нейрофизиологического открытия, которое столь близко касалось бы психиатрии.
    Когда размышляешь об этих экспериментах, перед глазами встают десятки и 
сотни больных, с которыми приходилось работать в психиатрической клинике. И не 
только больных.
    Все меньше и меньше сомнений, что гигантская палитра человеческих влечений 
и настроений основывается на работе этих систем мозга, в которые ныне проник 
электрод. Эти системы — реальность нашего мозга. Это, по-видимому, и есть 
материальная основа той стороны эмоций, которая определяет шкалу оценок «хорошо 
— плохо», «приятное — неприятное»; глубочайший, фундаментальнейший инструмент 
наших чувств.
    Если самораздражение известных точек у животных, очевидно, соответствует 
тому, что мы считаем грубыми чувственными наслаждениями, то, может быть, в 
других случаях их внутреннее состояние сравнимо с теми неизъяснимыми ощущениями 
блаженства, восторга, экстаза, которые мы испытываем под влиянием иных, более 
сложных причин.
    Состояния животных, самозабвенно нажимающих на рычаг, сравнимы с 
человеческими состояниями исступления — упоительного, оргиастического — в 
случае положительной обратной связи, яростного, отчаянного— в случае 
отрицательной.
    В клинике это, очевидно, соответствует состояниям крайнего возбуждения. Эти 
состояния всегда связаны с предельным напряжением эмоций либо отрицательного, 
либо положительного знака. В последнем случае психиатры говорят о 
маниакальности.
    Джон Лилли пишет; «Старт- и стоп-реакции» с получением и без получения 
действительной награды должны пронизывать всю жизнь животных и людей... Одной 
из аналогий по отношению к самораздражению обезьяной «старт-зон» с частотой три 
импульса в секунду может служить человеческая болтливость ?— такая же форма 
активности, такая же форма поощрения». Не 31йю, как насчет частоты, но 
говорливость маниакальных больных — это действительно постоянный, наиболее 
бросающийся в глаза признак их состояния.
    Вероятно, и судорожные припадки во многих случаях связаны с какой-то 
сверхсилыюй работой Ада и Рая, которые должны обладать способностью вовлекать в 
деятельность другие системы нейронов. А судорожный разряд в мозгу возникает, 
когда массы нервных клеток начинают разряжаться одновременно и сильно, вовлекая 
друг друга в единый ритм.
    Достоевский, страдавший эпилепсией, .описывал свое состояние перед 
припадком как невыразимый экстаз, высочайшее наслаждение, божественное 
откровение, на какое-то мгновение перед ним будто бы открывался смысл всего 
сущего. Подобные состояния у некоторых людей может вызывать музыка, и, кстати, 
сама музыка, особенно очень ритмичная, тоже' иногда бывает причиной судорожных 
припадков...
    Иногда возникает впечатление, что современная наука о мозге просто с другой 
стороны подходит к тому, с чем мы постоянно сталкиваемся в своей жизни, о чем 
можно было легко догадаться, используя элементарное наблюдение и самонаблюдение.

    В самом деле, кажется, что о существовании мозговых систем Рая и Ада можно 
было бы давно догадаться и без проникновения в мозг электродами. Ведь есть и у 
животных и у людей зоны тела, прикосновение к которым вызывает иногда слабое, 
иногда большое удовольствие. А почему любое прикосновение к мякоти зуба 
вызывает немедленную острейшую  боль?
    Уже исходя из этих и многих других простых фактов, можно было бы 
предположить, что какие-то особые, раздельные нервные центры ответственны за 
наши наслаждения и страдания. Лилли заметил, что дельфины очень любят 
прикосновения человеческих рук; вся поверхность их тела представляет собой как