точно так же, как и при самораздражении: судорожно нажимает на педаль лапой так 
часто, как только может.
    Пряник и кнут могут выглядеть одинаково.
    
    ЧТО-ТО ЕЩЕ
    
    Олдз обнаружил, что голодные крысы особенно охотно раздражают себе мозг в 
некоторых вполне определенных точках. У сытых, наоборот, стремление к 
раздражению тех же самых точек заметно падает. Отсюда Олдз заключил, что 
нервные клетки этих точек ответственны за удовольствие насыщения. И 
самораздражение — это, вероятно, воспроизведение наслаждения процессом еды.
    В других точках животные совершенно перестают раздражать себе мозг после 
кастрации. Но стоит ввести им достаточные дозы половых гормонов, как они 
возобновляют самораздражение. Таким образом, давняя гипотеза «любовь и голод 
правят миром» получила очередное экспериментальное подтверждение.
    Подтвердилось и мнение, тоже не новое, что любовь и голод в некотором роде  
 враги.    В тех точках мозга,
    где голод вызывает увеличение самораздражения, половые гормоны его понижают,
 и наоборот. Даже странно, что все оказалось так просто. Но только на первый 
взгляд.
    Некоторые точки самораздражения у крыс, как выяснилось, не имеют отношения 
ни к голоду, ни к любви, ни к жажде, ни к каким бы то ни было иным очевидным 
потребностям.
    Что же еще нужно этим зверькам? Какие еще страсти владеют ими? Забывая и о 
голоде и о любви, они преодолевали запутанные лабиринты, чтобы получить порцию 
электрического наслаждения. Они бежали за ним гораздо быстрее, чем за пищей.
    Олдз ставил перед подопытными и другие препятствия. Зверькам приходилось 
бежать к райской педали по металлической сетке, через которую пропускался 
электрический ток, больно бивший по лапам. По такой же сетке голодные крысы 
бежали за пищей. И что же? Ради нового наслаждения крысы преодолевали в два 
раза большую боль, чем ради еды (если измерять боль силой тока, подаваемого на 
сетку). Оказывается, наслаждение можно выразить в единицах мучения — и наоборот.
 И кроме того, «желание, возникающее из удовольствия, при прочих равных 
условиях сильнее, чем желание, возникающее из неудовольствия» — эта истина, к 
которой путем геометрических доказательств в XVII веке пришел Спиноза, получила 
опять-таки своеобразное  экспериментальное  подтверждение.
    Надо отдать должное крысам. Покуда было возможно, они сохраняли 
благоразумие, стремясь и поесть и насладиться самораздражением, если только 
электрод не оказывался в тех точках мозга, раздражение которых заставляло их 
забывать обо всем. Олдз обратил внимание, что крысы, которые и ели и 
самораздражались, выглядели крепче и свежее животных, которые жили как обычно. 
Электроманы становились подвижнее, энергичнее, словно наслаждение вливало в них 
новые силы. Правда, возникали и некоторые осложнения. Чересчур бурные увлечения 
приводят к конфликтам. Мне рассказывали, что крысы не одобряют поведения своих 
са-мораздражающихся товарок. Некоторые электроманки в своем неистовстве доходят 
до того, что продолжают, словно в бреду, нажимать на воображаемую педаль, когда 
их вынимают из камеры и относят в клетку. В этом случае сородичи  немедленно 
набрасываются  на крысу и приводят ее в чувство.
    Между тем открытие Олдза вызвало    новую волну экспериментов и размышлений.

    
    ВМЕСТО СОСКИ 
    
    Метод подхватили десятки исследователей, и, конечно, крысами не 
ограничились. Рай и Ад найдены у рыб, птиц, у кошек, у собак, у дельфинов, у 
кроликов... У всех можно выработать навык самораздражения.
    Непоседливую обезьяну приходится сажать в особое кресло-станок, несколько 
ограничивающее свободу движений. Электрический стул?.. Сходство даже не только 
внешнее. И там и здесь через мозг пропускается электрический ток. Но обезьяне 
вовсе не худо, она и не собирается вырываться. Напротив, судя по мимике, 
переживает лучшие минуты своей жизни. Обезьяна ликует. На ее голове что-то 
вроде шлема или короны, из которого, как вы уже догадываетесь, торчат выводы 
электродов, вживленных в глубокие части мозга. За обезьяну можно не 
беспокоиться и потому, что опыт ведет Джон Лилли, знаток дельфиньего языка, 
известный своей гуманностью к живым существам.
    Обезьяна ликует и наслаждается, ибо ток пропускается в электрод, 
расположенный в зоне Рая. Лилли назвал эти зоны «старт-зонами».
    Говоря языком кибернетики, обезьяна становится активной частью системы с 
положительной обратной связью. Руками, ногами или языком — все равно чем нажать,
 как угодно исхитриться. Двадцать часов подряд, с небольшими перерывами для 
торопливой еды или даже одновременно с едой, двадцать часов подряд посылать 
себе в мозг электрический ток, потом изнеможение, сон прямо в станке и снова за 
самораздражение — это уже серьезно.
    Обезьяна становится послушной, живой, гладит руку экспериментатора вместо 
того, чтобы царапать ее. Используя эту награду, обезьян поразительно легко 
обучать. Лилли казалось, что еще немного — и подопытных можно будет научить 
говорить.
    И еще одна любопытная деталь: если обезьяна чем-то испугана или недовольна, 
   она стремится    как   можно сильнее нажимать на райский рычаг, даже если 
отключен ток. Электрический Рай становится средством самоуспокоения, как для