Мой бывший сокурсник, хирург, человек незаурядной воли и способностей, имел 
несчастье пристраститься к болеутоляющим наркотикам. Все началось с невыносимых 
болей в культе ампутированной ноги. Пристрастие подкралось коварно: потребность 
в новых дозах проявляла себя именно болями, хотя рана давно зажила. Когда он 
осознал это, было уже поздно. (Очевидно, в этом случае «Ад вообще» говорил 
языком Ада боли — так бывает не только у наркоманов, но и у некоторых других 
больных.) Года три он кололся пантопоном и морфием, скрывая это от всех, и 
продолжал работать. Но работать становилось все труднее, дозы росли. В какой-то 
момент он заставил себя бросить и держался полтора года. Но однажды после 
крупных неприятностей на работе все началось сначала. Нога снова разболелась: 
он был уверен в этот момент, что это обострение воспаления кости, что один укол 
не будет иметь последствий — ведь наркомания давно прошла... В конце концов он 
пришел в клинику, откровенно все рассказал, лег на длительное лечение, и ему 
удалось помочь.
    Тяжелее всего наблюдать, как недуг психики терзает сильных людей. Сильный 
вытерпит боль, ьа^штся танцевать на протезах и водить самолет; парализованный, 
он будет диктовать книгу, усилием воли он сможет отодвинуть и смерть. Но когда 
мы восхищаемся человеческой силой духа, мы забываем, что есть не1 .о питающее 
ее, что она тоже конечна, уязвима и она зависит от какого-то вполне 
материального, физиологического могора. И если слепая болезнь набрасывается на 
психическую сердцевину, то никакая сила не сможет спасти, кроме одной — науки, 
и никакая решимость, кроме решимости тех, кто рядом.
    Врач-наркоман может с успехом вылечить от наркомании сотни больных, но его 
самого, сапожника без сапог, придется лечить насильно. Но есть, все же есть 
единицы, которые вытаскивают себя сами. Они не сдаются Аду до смерти или до 
потери сознания. Это те, кто несет в себе очень многое (Мечников сам преодолел 
морфиноманию, Лондон бросил пить), ими могу г восхищаться и ставить в пример, 
их может никто не знать, они могут быть неведомо рядом, но степень своей 
заслуги, долю хитрости и самонасилия, отчаяния и везения знают только они сами.
    
    ЛЕКАРСТВО ОТ ГЛУПОСТИ  
    
    В истории психохимни записаны самые выдающиеся результаты нескончаемых проб,
 которые звери и люди производили на грандиозной химической кухне природы. В 
ней собраны удивительные химические совпадения, разгадки которых, очевидно, 
скрываются в анналах происхождения жизни.
    Человечество созидает новую химию мозга. Но до сих пор в поиске преобладала 
стихийность, и пока общий баланс его скорее отрицательный, чем положительный. 
Недальновидное стремление к немедленной выгоде, диктат сиюминутного эгоизма...
    Новые сообщения об ужасах допинга в зарубежном спорте. Велогонщик сходит с 
дистанции. Бегун пересек финишную ленточку первым,  но  продолжает  бежать 
вперед с безумно выпученными глазами; его останавливают, он вырывается, бьется 
в судорогах с пеной у рта... Умирает двадцатипятилетний спортсмен... Врач, 
выписавший рецепт, приговаривается к тюремному заключению... Опротестовывается 
результат футбольного матча: футболисты выигравшей команды прибегли к допингу...
 Молодые спортсмены, добившись рекорда, катастрофически быстро теряют 
спортивную форму.
    Очень многие неприятности начинаются с самолечения. Как хочется легко и 
быстро добиться нужного психического состояния! И исподволь, незаметно 
начинается привыкание...
    Даже если не возникает пристрастия, прием психохимического вещества без 
необходимых на то показаний не остается безразличным для организма и психики. 
Нарушаются ритмы работы нейронных систем мозга, их взаимная согласованность. 
Меняется общий фон психики, и если потом приходится обращаться к врачу, то 
помочь уже гораздо труднее.
    Как мало нужно, чтобы обыватель уверовал в магическую силу малопроверенных 
средств, особенно если их настойчиво рекламируют! В Японии пристрастие к 
стимуляторам — национальное бедствие. Тяжелые врожденные уродства обнаружены в 
ФРГ у детей, матери которых принимали одно из снотворных во время беременности. 
В одной из школ США целый класс глубоко заснул во время урока — это матери 
сговорились дать своим детям снотворное, чтобы те вели себя тихо. Один 
предприимчивый торговец в Западной Германии в течение нескольких лет успешно 
торговал лекарством от глупости, которое имело большой спрос.
    Тени «психофармакологической эры» обозначились достаточно четко, и об этом 
приходится задумываться не только психиатрам. В наших условиях эта опасность 
меньше, но утверждать, что ее нет совсем, — значит предаваться самообману.
    Химическая оптимизация психики переживает эпоху рассвета, но еще не 
расцвета.
    Мы уже вооружены довольно солидным молекулярным оружием, но время тонкой 
прицельной психохимии еще не наступило. Оно наступит, когда будут точно 
определены мозговые мишени и химическим снарядам будет обеспечено точное 
попадание;   когда   химическое портретирование мозга позволит не только 
вызывать нужную реакцию в данный момент, но и предвидеть отдаленные 
последствия; когда отойдет в прошлое нечистоплотная рекламная гонка 
капиталистических фармакофирм и на создание лекарств будут тратить средств 
больше, чем на производство вооружений...
    
    
    ГЛАВА 3