...Очень люблю сатиру, врачующий жанр. Но почему, откуда же эта трагическая 
бесполезность — как раз для тех, кого по идее и нужно лечить в первую голову?.. 
Какой Чичиков, какой Иудушка Головлев, какой лилипутский король хоть на волос 
перестал быть собой, читая произведение, где о нем — черным по белому?.. Кто 
стал хорошим после хорошего фельетона?
    Вот писатель выводит некоего Дурака-Подлеца — и представляет читателю: 
полюбуйтесь, милейший, взгляните-ка в зеркало. Читатель благодарит, читатель 
ликует: «Ха-ха! ЭТО ОН!» — «Кто?» — «Сосед, кто же!.. Зять, кто же! Начальник!..
» — «Да нет, — поправляет писатель, — это вы, почтеннейший». — «Кто-ооо?!»
    В сатире можно узнать кого угодно, но не себя, а если себя, то тем хуже для 
себя, то есть для сатирика. На количество и качество Дураков-Подлецов в мире 
сатира влияния не оказывает, а служит энциклопедией неизлечимых, — ну и, 
разумеется, бальзамом для души, что немало. Может быть, с прогрессом психологии 
она обретет еще какую-нибудь функцию, а пока только так.
    Признать человека достойным критики — значит искать его высоко. На вершинах 
пока безлюдно.
    В. Л.
    Проблема Неспособного Ближнего.
    Ребенок. Старик. Больной, психопат. Примитив, носитель предрассудка. 
Функционер, сомнамбула мнимой реальности...
    Все это не просто «не поддающиеся воздействию», но энергично воздействующие,
 вторгающиеся, навязывающие тебе роли в своих сценариях. Да и куда деться? Ты 
плоть от плоти их, с ними живешь. Ты с ними работаешь. Ты их любишь. Ты их не 
любишь. И вот ты, мнящий себя способным...
    Как, в какое мгновение успевает врубиться лающий Негатив?
    В тот самый миг, когда ты увидел этот Негатив в ближнем. В миг, когда 
отождествил себя с ближним — но только одной, этой вот лающей стороной. Ты с 
ним моментально сравнялся — вошел в этот сценарий, принял эту роль — ну так и 
получай ее. Ты бессмысленный автомат. Ты неспособнее всех вместе взятых.
    ...Еще одна моя корреспондентка — математик-программист тридцати шести лет, 
ее сыну четырнадцать. Шесть страниц исписаны мелким почерком. Приходится 
вычленять.
    «..В. Л., я устала быть кочкой, о которую все спотыкаются».
    Лейтмотивная фраза, выскочившая где-то в середке.
    «...Я не умею себя вести. Как Поступать в каждом конкретном случае? Как и 
где научиться?»
    Ого, прямо скажем... А программы на что?
    «...Я не умею заставить нахалов или раздражительных людей вести себя 
прилично. Могу тоже поднять скандал, иногда даже заставить замолчать, но таким 
образом отношений не наладишь. Как вести себя, чтобы у человека и мысли не 
могло возникнуть о грубости? »
    Ну как себя вести? Наверное, хорошо. Очень хорошо, отлично себя вести?.. 
Пробовал. Почему-то мысль о грубости возникает. Пробовал и плохо себя вести, 
все равно возникает. Пробовал даже никак не вести — все равно.
    «...Плохо переношу плохое отношение к себе. Что это — изнеженность?»
    Ну конечно. Это избалованность. Не надо привыкать к хорошему отношению. 
Почему,о собственно, к нам обязаны относиться хорошо, а не плохо? А мы сами 
разве такое обязательство подписывали? Одно дело прилично вести себя, то есть 
показывать отношение, а другое — относиться, ведь правда?
    «...Я не понимаю, за что некоторые из людей активно не любят других. Почему 
иногда начинается травля, в которую вовлекаются многие, с каким-то ожесточением,
 а другие молчат или сочувствуют где-то за углом. Как не позволить так с собой 
обращаться? С чего начать?»
    Может быть, с непозволения себе так обращаться с другими?..
    «...Вполне возможно, что я не объективна в своей самооценке. Не умею видеть 
себя со стороны. Резка в суждениях, занудлива в разговорах. Стараюсь держать 
себя со всеми на равных, а это не всем нравится.
    Люди часто неверно воспринимают мои слова. Или я сама неточно выражаю свои 
мысли? Не могут все быть плохими. Значит, что-то во мне неладно, но что? Я не 
вижу».
    С этого бы начать, да пораньше...
    «...Я выросла в тяжелой семье. Вбивалось с детства любыми способами: это 
можно, это нельзя, это белое, это черное, никаких оттенков. Это породило 
ограниченность в мышлении, однобокость, неведение оборотной стороны... Сколько 
ни бьюсь, не могу перешагнуть через это».
    Ну вот и совсем серьезно. Уже корни, уже глубина.
    «...С детства я занималась спортом. С одиннадцати лет ходила в походы, 
потом стала альпинистом. Люблю горы, люблю — не то слово... Отношения в секции 
всегда были, как в чудесной семье...»
    Вот же, есть положительный опыт. Что же искать, где учиться себя вести?
    Себе взять — свое же!
    «...Хорошо было и в проектном институте, где с увлечением работала молодежь.
 Делить было нечего: ни высоких зарплат, ни премий, ни квартир, ни интриг...»
    Тепло, близко, почти программа.
    «...Я не карьерист, не гоняюсь за вещами, хотя при возможности и не прочь 
хорошо одеться. Не «борец за справедливость», но за детей способна голову 
снести, это рефлекс. Гадости стараюсь не делать, злопамятна, но не мстительна. 
Научилась держать себя в руках, истерик не бывает, я их залавливаю...»
    Правильно, за детей и надо сносить головы и вот поэтому-то...
    «...Иногда бывают срывы, когда я не успеваю себя остановить. За 2—3 минуты