Скорее всего, самообман...
Он. — Нет, именно так. Обычный творческий поток. Ничего особенного.
Я. — С некоторых пор невольно дозвучивается любой   шорох  и  скрип,  тема  
может  возникнуть  из

рф_________________________________СК&03ИЯК
512
ветра, из гудения проводов, из откашливания, из автомобильного скрежета... Уже 
усвоил ту нехитрую истинх, что можно написать пошлую симфонию и похабный 
концерт, а наилегчайшая оперетта, песенка или рок-боевик могут быть сделаны с 
высочайшим вкусом: понимаю, что талант — врожденное неумение делать плохо, 
помноженное на засученные рукава, а гениальность внемерна и вообще не 
принадлежит человеку. Но имеет ли право на существование... Не могли бы вы 
как-нибудь на досуге послушать мои любительские поделки...
(Что я делаю, идиот? Сейчас спросит о нотах... Ведь и сллшать не захочет, 
сказал давеча как по писаному: «Импровизация, при современном уровне требований.
 — в лучшем случае, первичное сырье. Душа душой, но на высших уровнях царствует 
организация». Я и сам давно знаю, что Музыка — точная наука, не допускающая 
никакой приблизительности — прекрасно знаю, однако...)
В.М. горячо согласен:
—   Конечно. Давайте прямо сейчас.
—   Простите, сегодня не МОГУ... Надо собраться...
Музыка позволяет детям приходить к ней, но... очень БЛИЗКО к севе не подпускает.
 6 основе она так же замкнута, так же холодна и неприступна, как лювое другое 
искусство, как само духовное начало — она строга и в своей прелести, она 
формальна при всей своей овщедоступности и в шутке проникнута грустью, как все 
возвышенное в этом мире...
Томас Манн

Г А АР Л 3.  &ИГТУ03
—  Я понимаю вас. Что ж, когда захотите. Пан  и J и  пропал,  па у о решать...
Два дня я был не в себе, накануне не спал. Отправляясь на встречу с В.М.. выпил 
для храбрости стакан коньяка.
Мы одни в аудитории перед раскрытым роялем.
—  А где ноты?
—   Не захватил. Попробую наизусть.
Сел... Руки на клавишах... С чего же начнем... Для разгонки — одну из 
запомнившихся мелочей, в испытанной диатонике...
Так и знал...
—   Плохо. В девятнадцатом веке еще сошло бы, но сейчас так нельзя. Дурная 
пародия.
—  Это очень давно, это детское. — выдавливаю, в небывалый впадая трапе, и 
проваливаюсь...
Звучат др^г за дрхгом подряд семь Инфернальных Прелюдий, семь дьявольских 
парадоксов, пожирающих друг друга. — почти теряю сознание... едва не испускаю 
дух,.....Что?! Не верю!!! Победа.
В.М. не потрясен. Но он принял.
—   Вот эти вещи — другое дело, особенно третья. В четвертой хорошая каденция. 
Принесите ноты, посмотрим подробней.
Мгновенно трезвею.
Или я действительно музыкант — или...
А вот еще можно? — маленькое скерцо... (Играю...)
—   Хорошее скерцо, — говорит он спокойно.
Как медленно, как утомленно я люблю этого человека. Ему нравится, боже мой! Ему 
нравится моя музыка, которой только что не было! — которой опять нет и больше 
не будет...
Страстно говорит что-то о музыкальной лжи...
313

СКРОЗНЯК
314
И тут я совершаю ошибку. (А может, наоборот?..) Надо было сразу же убежать, 
унести победу в зубах, в одиночестве упиться торжеством и...
Но я захотел быть честным - Я ПРИЗНАЮСЬ.
—  Пожалуйста, не сердитесь на меня... Я позволил себе дерзость, мистифицировал.
.. Ничто из того, что вы только что услышали, не записано в нотах. Сочинено 
лишь сию минуту. Импровизации. Я, правда, называю это иначе: музыкальные 
медитации...
Он растерялся. Он смотрит на меня как на психа.
Похоже, я забил резаный мяч в угол своих ворот...
В.М. не эксперт, не оценщик, выхолощенный завистью, — воображение его возбудимо,
 чувства доверчивы, разум великодушен. Он-то знает, как трудно, ежели ты не 
виртуоз-исполнитель в том же лице, сыграть свою пьесу, просчитанную до 
последнего волоска... Удивительно ли, что фантазия его расцветила мою 
отсебятину?..
Помолчав, сухо говорит, что мне надо учиться записывать звуки так же легко и 
свободно, как они льются v меня с клавиш. «/
—  У вас богатое воображение, абсолютное чувство формы, врожденная виртуозность.
.. Можно оставаться любителем, это значит, на моем языке, всего лишь не 
зарабатывать музыкой, так что и я невольно почти любитель, а в остальном