любому зверю, и знанье мое убого, но, скальпель вонзая, верю, что я заменяю 
Бога, иначе нельзя, иначе рука задрожит, и дьявол меня мясником назначит, и 
кровь из аорты — на пол...
Стоп-кадр. Две осы прогрызли две надписи на мольберте:
рисунки|на|шуме|жизни
рисунки|на|шуме|смерти

zoo
скрозияк
Швейиер со спасенным ребенком.
А истина — это жало, мы вынуть его не осмелились. Скрывайте, прошу вас, жалость,

она порождает ненависть. Безумие смертью лечится, когда сожжена личина... Дитя 
мое, человечество,
неужто неизлечимо!

СКРОЗНЯК
201
Провинция Гипноз
И эта глава, почти вся - повествование от лица психотерапевта Антона Лялина: 
подробные воспоминания о некоторых эпизодах его жизни, о детстве и о работе, 
выдержки из переписки...
Стволовая линия: история отношений с еще одним персонажем - можно сказать, 
антигероем, тоже гипнотизером, и очень сильным.
Появляется и Калган, мельком, но значимо...
^7ехник<з быстрого счастья
—   Простите, можно? — запоздало постучал, ввалившись в кабинет и увидев, что 
мой друг не один.
—  Да-да, вы назначены!..
С поспешной зверской гримасой Лар указал мне на стул в \глу:
—   Мы скоро закончим, а вы бай-бай, поспите. Приспуститесь чуть ниже... Мышцы 
расслабьте... Голову к спинке стула. Запрокиньте немного, вот так... Внимание. 
Я вас гипно... Закрыть глаза. Спать-спать-спа-ааать... Вам тепло-оо, вам 
хорошо-о-ооо... Засыпаете глубже... все глууубже...
«Ага, — подумал я с грустным злорадством, принимая   игр>,   —   вот   и   до   
тебя   добрались,   коллега.

сквозняк
zoz
Вздремнем, пожалуй. Стул у тебя, однако ж, не по назначенью скрипуч...»
Ларион Павлов, Ларик.
Занимаемся мы, как и прежде, одним и тем же, но в разных точках и по 
несовпадающему расписанию. После приемов и сеансов приходится еще посидеть 
час-полтора, чтобы записать чепуху на мед-карточках. Делать это при пациенте 
психотерапевту нельзя. На рабочем столе может быть что угодно: кукла, чайник, 
жираф, но никаких документов. А лучше и без стола.
Ларик немножко медведь, крупен не ростом, но статью; не догадаться, что под 
этой неброской уютной мягкостью сидит силища. Хорошо шел по вольной борьбе, еще 
новичком тушировал чемпиона Москвы. Однокурсник, но институт кончил на год 
позже: вдруг заболел, пришлось взять академотпуск. Нелады были с кровью 
нешуточные, и Лар, как признался потом, уже разработал во всех деталях сценарий 
самоотправки в отпуск иной, но там, куда собирался, распорядились иначе...
Я прозябал ординатором самого буйного отделения самой мрачной из городских 
психолечебниц, Лар распределился туда же. Старались дежурить вместе. В 
промежутках между приемами, обходами и психофилософскими диспутами устраивали 
всплески детства: боролись, боксировали, гоняли спущенный мяч в здоровенной 
луже позади морга, вели бесконечные шахматные сражения, поочередно бросали 
курить, вместе доламывали Лариков автомобиль, старенькую «Победу», 
гастролировали с лекциями-сеансами, гипнотизировали, был грех, опупелую публику 
каких-то дворцов культуры...

Г/1 А Р А 2. Лго&ииция Гипноз
203
В периоды личных драм усиленно веселились; отсыпались на охоте, выжимали из 
себя дребедень для научных симпозиумов.
А потом как-то одновременно опомнились.
Хотел Ларушка прожить незаметно, да вот, поди, угораздило за один сеанс 
вылечить от импотенции аппаратчика, тот привел еще одного, тот упросил за дочку,
 дочка за мужа, муж за приятеля...
Ну, отдувайся. Запрокинув голову, как было указано, сквозь приспущенные ресницы 
разглядел гостя. Журналист, опытный репортер. Сидит в кресле все глубже. 
Заинтересованный взгляд в мою сторону:
—  Это фаза каталепсизма?
—   М-м... Уже глубже. Все глубже.
—  Великолепно храпит. Трудный, видимо, пациент? И не проснется, хоть из пушки 
стреляй, пока вы не дадите команду?
—   Ни в коем случае.
—  Честно?.. Я видел таких у Оргаева, он их пачками превращал в Рафаэлей. По 
команде открывали глаза, хватали кисточки, рисовали как полоумные, то есть все 
художники в этом смысле... немножко того, да?.. Как рявкнет — засыпают опять.