- Дома инструмента не было, но у Ольги Дмитриевны, одной из соседок, 
было пианино. Дама из старой интеллигенции, иногда музицировала, попытки Шопена,
 Шуберта... Постучал как-то в дверь, попросил разрешения послушать. Во второй 
раз попросил позволения сесть за инструмент и подобрал по слуху первые 
несколько тактов «Весны» Грига, только что услышанной. В следующие два-три 
посещения разобрался в нотной грамоте, чтение с листа далось с той же легкостью,
 что и чтение книг.
        Ольга Дмитриевна стала приглашать его уже сама, а потом, когда она 
переехала, Кляча ходил играть к другому соседу, выше этажом. Играл всюду, у 
меня дома тоже, на нашем старом осипшем «Беккере». (Я, любя музыку и имея 
неплохие данные обычного уровня, был слишком непоседлив, чтобы пойти дальше 
Полонеза Огинского.) Импровизировать и сочинять начал сразу же. Вскоре 
разочаровался в нотной системе, придумал свою - какие-то закорючки, вмещавшие, 
как он утверждал, в сто одиннадцать раз больше смысла на одну знаковую единицу, 
чем нотный знак. Вся партитура оперы «Одуванчик» занимала две или три странички 
этих вот закорючек.
        - Почему его не отдали в музыкальную школу?
        - Отдали. В порядке исключения принят был сразу в третий класс. Через 
три дня запротестовал против сольфеджио, попытался объяснить свою систему и в 
результате был выгнан с обоснованием: «Мы учим нормальных детей». После этого 
вопрос о музыкальном образовании больше не возникал, чем сам Клячко был очень 
доволен. Играл где попало, писал себе свои закорючки, а в школе при случае 
развлекал нас концертами.
        Его сочинения и серьезные импровизации успехом не пользовались («Кончай 
своих шульбертов», - говорил Яська), зато сходу сочиняемые 
эстрадно-танцевальные пьески и музыкальные портреты вызывали восторг. 
Инструментишко в зале стоял страшненький, вдрызг разбитый. Академик его сам 
сколько смог поднастроил. Участвовал и в самодеятельности, в том числе и в 
довольно знаменитом нашем школьном эстрадном ансамбле...
        - Погодите, погодите... Ваш ансамбль выступал в кинотеатре «Колизей» во 
время зимних каникул?
        - Выступал. Начинали, как водится, с благообразных песен, кончали черт 
знает чем...
        - Худенький, темноволосый, очень белокожий подросток? С отрешенным 
каким-то взглядом...
        - Владислав Клячко - дирижер и партия фортепиано, с тремя сольными 
номерами.
        - Как же тесен мир... Значит, и я его тоже видел. Я был среди зрителей. 
Он понравился тогда одной моей знакомой девчонке, но они, видно, так и не 
встретились...
        - А конферансье нашего случайно не помните?
        - Что-то серенькое, какой-то вертлявый кривляка?..
        - Что-то в этом духе. Это был я.
        - Вот уж никак...
        - Мир действительно тесноват... А вот на эту картинку вы часто смотрите,
 я заметил.
        (Пейзаж в изящной резной рамке у Д. С. над кроватью. Вода, сливающаяся 
с небом, нежный закатный свет. Каменистые берега с тонко выписанной 
растительностью. На дальнем берегу одинокое дерево, Человек в лодке.)
        - Я полагал, что-то старое, итальянское...
        - Академик написал эту картину девяти лет от роду и подарил мне ко дню 
рождения. Как вы понимаете, я тогда еще не мог оценить этот подарок. Мои 
родители не поверили, что это не копия с какого-то знаменитого оригинала.
        Он не проходил через период каракуль, а сразу стал изображать людей и 
животных с реалистическим сходством и пейзажи с перспективой, преимущественно 
фантастические. Абстракции своим чередом.
        - Что-нибудь еще сохранилось?
        - Вот... Это я со спины, набросок по памяти... Несколько карикатур... В 
том возрасте это был самый ценимый жанр, и Кляча отдал ему должное. 
Афанасий-восемь-на-семь за шарж в стенгазете, над которым хохотала вся школа, 
пообещал бить автора всю жизнь, каждый день. Пришлось нам с Ермилой устроить 
ему собеседование...
        Ермила, наоборот, в качестве вознаграждения за "крышу" потребовал, 
чтобы Кляча отобразил его в печатном органе, причем в самом что ни на есть 
натуральном виде.
        Гиперреалистический рисунок обнаженной натуры с лицом классной 
руководительницы однажды стихийно попал на стол оригинала. Была вызвана мать, 
потребовали принять меры; дома вступил в действие отец, была порка. Приклеилась 
формулировочка: «Разлагает класс». Запретили оформлять стенгазету. Кляча 
переключился на подручные материалы: тетрадки, обертки, внутренности учебников, 
промокашки. По просьбам рядовых любителей изящных искусств рисовал на чем 
попало диковинные ножи, пистолеты, мечи, арбалеты, корабли, самолеты...
        Но особой популярностью пользовались его кукольные портреты. 
Представьте себе: из портфеля вынимается небольшая кукла, вроде той злополучной 
бомбочки, а у нее ваше лицо, ваша фигура, ваши движения, ваш голос...
        - Как делал?
        - Клей, проволока, пластилин, пакля, картон... Механический завод или 
батарейки, система приводов...
        - А голос? Неужели они говорили, его куклы?
        - Не говорили, но жестикулировали и издавали характерные звуки. Клавдя