пульсирующие...
        И еще дemaлькa: почему-то пахнет сосной, может быть, maкoй одеколон. 
Пoкa этот мapcuaнcкuй цыпленoк ходит по кa6uнemy, paмкa свежеет, рост и ширина 
спины увеличиваются, из meнopкa выплывает упругий выпуклый баритон и 
развивается в сочный солнечный бас, тусклый шатен вызревает в брюнета...»
        С тех пор доктор нисколько не изменился, то есть продолжал изменяться 
во все стороны, и постарел, и помолодел.
        Доктор Кстонов по-прежнему занимается индивидуальной и групповой 
психотерапией. Ведет психологический клуб «Пятачок». Клуб этот посещаю и я со 
своим семейством. Прием по очереди ведем в одном кабинете.
        И вот что знаменательно: когда мы начинали, ребенком оказывался 
приблизительно каждый пятый из принимаемых. Теперь - примерно каждый второй или 
даже первый. В каждом втором-третьем письме чьи-нибудь мама или папа бьют 
тревогу: не такое растет дитя, что-нибудь да не так...
        Дети тоже читают нас, а иногда пишут письма и жалуются на родителей, на 
себя и на жизнь.
        
       Дети о взрослых
        из записей Д.С.
        
        В сравнении с тем, как обычно многословны родители в рассказах о детях 
и о себе, дети -великие молчальники. И не потому, что им нечего рассказать. 
Потому что некому.
        - Ты маму любишь?
        - Угу. (Раз в день люблю, пять раз не люблю.)
        Перед ликом врача младшие трепещут, средние смущаются, старшие 
замыкаются.
        Как докажешь, что ты не в сговоре? Ответствуют, как приличествует. 
Иногда почти искренне...
        Узнать, как ребенок относится к взрослым, можно отчасти по его 
поведению, глазам и осанке, отчасти по играм, рисункам, тестам и прочим 
косвенным проявлениям, но только отчасти. Кое-какую информацию можно было бы 
почерпнуть, имей мы незримый доступ к детским компаниям; но даже если бы наша 
познавательная техника и шагнула столь далеко, мы, боюсь, оказались бы в 
научном смысле разочарованными.
        В том, что касается отношений со взрослыми, с родителями особенно, дети 
не часто откровенничают и между собой. Нужно еще поверить в свое право не то 
чтобы говорить правду, но хотя бы думать о ней.
        
        Гоша, 5 лет.
        - Моя бабушка добрая. Но она не умеет быть доброй.
        - Не умеет?
        - Нет.
        - А как же?
        - Она кричит.
        - Кричит?.. И добрые кричат. И ты тоже иногда, а?
        - Когда я кричу, я злой. А бабушка все время кричит.
        - А откуда ты знаешь, что она добрая?
        - Мама говорит.
        (Страхи, капризы.)
        
        Даня, 7 лет.
        - Моя мама очень хорошая и очень скучная. А мой папа очень интересный и 
очень плохой.
        - А что в нем... интересного?
        - Он большой, сильный. Он умеет... (Перечисление.) Он знает... 
(Перечисление.)
        - И ты, наверное, хочешь быть хорошим, как мама, и интересным, как 
папа?
        - Нет. Я хочу быть невидимкой. Хочу быть никаким.
        (Ночное недержание, повышенная возбудимость. Родители в разводе. Мать 
из «давящих», у отца периодические запои.)
        
        Даша, 11 лет.
        - Папу я очень люблю. У меня другой папа был, но это неважно. Папа 
замечательный, я его очень...
        - И маму, конечно.
        - И маму... Только она не дает.
        - Чего не дает?
        - Она мешает... Ну, не дает себя любить. Вот как-то толкается глазами. 
Будто говорит, что я ее не люблю.
        (Глубокий внутренний конфликт на почве неосознанной ревности, депрессия.
)
        
        Дима, 12 лет.
        - Стук слышу - папа входит - все, не соображаю, и сразу вот здесь 
что-то сжимается... Раздевается... Шаркает, сопит... Еще не знаю, в чем виноват,
 но в чем-то виноват, это уж точно...
        Времени уже вон сколько, а за уроки не брался, в комнате бардак, ведро 
не вынес, лампу разбил мячом, ковер залил чернилами... А откуда я знал, что