писал в окопе. Не дожил до конца Второй...
        С. Знаю. Погиб в газовой камере.
        Э. Вместе с воспитанниками. Мог бы этого избежать, но не захотел 
оставить своих детей...
        С. Да... И это ваш...
        Э. Кумира не творю. Он живой, понимаете? И не потому, что сказал все 
или все правильно сказал, нет, не все, хотя и сказанное невместимо...
        Понять детство - значит понять человека, вот это простое он разглядел 
как никто другой. Вжился, постиг детство в тысячах подробностей, отклонений, 
оттенков.
        И он - он же! - признал, да что там признал - кричал, что не знает 
ребенка!..
        Простите, я, кажется, вынуждаю вас поменяться со мной ролями. У вас 
дети есть?
        С. Да. А что?
        Э. Вы их знаете?
        С. Я?!
        Э. (Смотрит на часы.) Сейчас нас прервут. Вот что я хотел вам сказать. 
Понимаете, никакая книга... (Телефонный звонок. Смотрит на аппарат. Звонок 
повторяется.) не помогает. Не помогает...
        С. Не совсем понял...
        Э. Сейчас поймете, (берет трубку.) Да. Добрый вечер, Вита Витальевна. 
Да, да, конечно... Опять то же самое? Я так и предполагал... Но ведь я же вам 
объяснял... Я просил учесть... Нет, этого я не говорил, минуточку... Я хотел 
сказать... Хорошо, я слушаю.
        (Из трубки слышится хорошо поставленный женский голос «Опять ни черта 
не делает, шляется неизвестно где... Грубит, врет...») Слышите? (Прикрывает 
рукой микрофон.)
        С. Это ваша пациентка?
        Э. Вита Витальевна. Пациентка, дочь пациентов, жена пациента, мать 
пациентов... И читательница, и Корчака держит на полке... (Из трубки: «Просто 
кошмар какой-то... Вся ваша психология...»)
        С. Что-то случилось, какое-нибудь несчастье?
        Э. Ничего сверх обычного, многолетняя ситуация... Вита означает «жизнь»,
 обратите внимание, Вита Витальевна: высокая блондинка, еще нестарая, 
обаятельная... Диалога сейчас не требуется, она должна разрядиться. (В трубку - 
мягко, сочувственно.) Да, понимаю... Да, конечно... (Собеседнику.) Да, книги... 
Теперь понятно?
        С. Признаться, не очень.
        Э. Ну как же... Вот, слышите? (Из трубки: «Сумасшедший дом... Никаких 
сил не хватает... Опять в два часа ночи...»)
        С. (Покрутив у виска.) Исключительный случай?
        Э. Вполне ординарный. (Из трубки: «Я ему хоть бы что... Свинья!») Вот, 
стало быть, каково положение: как раз тем, кому наши книги нужнее всех, - тем 
меньше всех и помогают, даже если читаются... (В трубку.) Да, да-а... Неужели, 
подумать только...
        С. Но позвольте - нет, не могу с вами согласиться... Один случай - не 
доказательство, вы поддались настроению. Как же можете вы, человек пишущий, 
отрицать смысл вашей работы? Хорошие книги, настоящие книги...
        Э. Не отрицаю, не отрицаю. Огромное воздействие, воспитывают, развивают,
 открывают миры...
        (Из трубки слышится звон посуды, неразборчивые восклицания. Трубка 
вибрирует.) Одну секунду, кажется, начинается... (В трубку - громко и 
вдохновенно.) Да! Совершенно верно! Вот в том-то и дело! Именно! (Еще несколько 
вскриков и междометий, откидывается в изнеможении.) Ну вот и все. На сегодня 
все...
        С. Оригинальная методика. У вас железные нервы.
        Э. (Прикладывая палец к губам.) Тс-с... Тише. Вита Витальевна, вы меня 
слышите? (Передает трубку С.) Тишина.
        Прозвучала обработанная магнитозапись. Роль доктора Э. исполнял Д.С. 
Кстонов, роль журналиста - В. Л., роль Виты Витальевны - Вита Витальевна.
       
       Доктор Кстонов
        
        Тем, кто не успел прочитать «Искусство быть другим» (ИБД), позвольте 
представить заново: доктор Кстонов Дмитрий Сергеевич, мой коллега, друг и 
соавтор. Привожу небольшую автоцитатку с попыткой портрета.
        «...Внешний oблuк Д.С. отличается необычайной обыкновенностью: это 
невысокий, долговязый, сухощавый, кpaйнe толстый мужчина с могучими yзкuми 
плечами, весьма сутулый шатен, стройный, как тросточка, с густой шапкой 
прилизанных, черных, как смоль, курчавых бeлoкypыx волос на совершенно лысом 
черепе.
        Его кypнocый профиль, похожий на молодой месяц, напоминает Данте, а 
yзкocкyлый монгольский фас, подобно солнцу, зашедшему за тучу, то и дело сурово 
улыбается. Кожа то бледная, но глaдкaя, то морщинистая, но румяная... 
Непредставительный мальчикообразный мужчина. Расхаживает, pacкaчuвaяcь (не 
любит сидеть), остановился в зepкaлe, сутуло утонул в халате. Пошел опять, 
распрямился... Зamылoк monopuкoм, шея moнeнькaя, полупрозрачная; вместо лица - 
повернулся, идет на меня - nлocкeнькaя, сухая, наспех сделанная paмкa для глаз 
неопределенного цвета, зависимого от освещения; глаза, пожалуй, слeгкa